10
Пока режиссер отыгрывает основной сюжетный ход, на все лады варьируя и раскладывая его в цепочку гэгов (в самом достойном, формальном смысле этого слова), фильм производит впечатление блестящего и притом далеко не бессмысленного экзерсиса. За сухой, размеренной, мнимо бесхитростной четкостью жеста и фразы виден и талант, и драйв, и редкостное чувство меры. Но стоит лишь Велединскому спохватиться и начать что-то подразумевать, — что-то, серьезно говоря, очень важное, — как интонация мигом сбивается, а авторская речь становится косноязычной. Особняком стоят два эпизода: вставной шедевр — сцена с армейскими проститутками (вот где мускулы-то явлены в полную силу!) — и невероятный в своей гремучей пошлости финал с медсестренкой и дембелем с нимбом. Впрочем, финал этот более всего походит — и по интонации, и по сюжету — на последний куплет какой-нибудь из бесчисленных солдатских песен. А насмехаться над жестокой сентиментальностью армейского песенного фольклора — последнее дело. Вообще, оценивать фильм Велединского, пожалуй, должны все-таки не киношники, а его герои. Но боюсь, что они вряд ли захотят его смотреть. Им хватило.
