Андрей Плахов
Андрей Плахов

1


Как-то Бергман в пылу самокритики назвал «Источник» «убогим подражанием Куросаве». Сколь бы странно это ни звучало, в самом деле через японского мэтра произошло вливание экзотической самурайской крови в европейское авторское кино. Однако и Бергман, в свою очередь, охладил его, по премуществу средиземноморскую, кровь (Феллини — Бунюэль) скандинавским маргинальным духом. Не случайно в ту пору рождались и умирали проекты (ни один не был осуществлен) совместных постановок небожителей, олицетворявших страны света — Север, Юг (по линии Запада) и Восток, а также религиозные традиции. Это отвечало глобальным прекраснодушным концепциям мировой культуры, появившимся уже тогда — задолго до прагматичного мультикультурализма и экуменизма.

Согласно одному из таких проектов, Бергман, Феллини и Куросава должны были снять по новелле для престижного альманаха «Трио». Согласно другому, Феллини и Бергман обменивались своими актрисами, местами съемок и производили нечто совместное. Реально же у Феллини в «Сладкой жизни» появлялся квазибергмановский персонаж — самоубийца Штайнер, одержимый страхом перед атомной бомбой. В какой-то мере двух мастеров сближала тяга к артизации мира, к фигурам шутов, скоморохов. Но прежде всего их взаимно интриговала как раз фундаментальная несхожесть умов и темпераментов, католического и протестантского «модулей». С Бунюэлем Бергмана объединяло богоборчество, с Висконти — литературно-театральный опыт и методология актерской школы. Тем более значим факт, что Висконти пригласил Ингрид Тулин на роль Софии фон Эссенбек в «Гибели богов» — роль, в которой с небывалой напряженностью сошлись классическая трагедия и декаданс Большого Стиля, мифологическая символика и психоанализ.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить