Алексей Ханютин
Алексей Ханютин

1


Профессионал со стажем хорошо знает, как слепить «живого человека» из человека реального. Александр Расторгуев начинает там, где другие уже давно закончили, свернули аппаратуру и уехали.

Главная проблема при таком подходе — монтаж. Сокращение для Расторгуева — непереносимая мука, которую он оттягивает, насколько это возможно. Все его фильмы существуют в двух, трех, четырех версиях. Причем последняя, урезанная до принятого на телевидении формата, зачастую оказывается беднее первой безразмерной складки.

От графомании спасает сильная драматургия. Картины Расторгуева замечательно придуманы, сняты чуть хуже, чем задуманы, смонтированы слабее, чем сняты.

Первый по-настоящему заметный фильм Расторгуева — «Мамочки» — появился в 2001 году. Профессиональная среда оценила картину как радикальный прорыв в достоверности, в приближении зрителя к героям фильма. Сегодня, по прошествии семи лет, когда за «Мамочками» выстроился целый ряд работ, демонстрирующих сходный взгляд на действительность, очевидно, что прорыв заключался не в какой-то особой, небывалой прежде степени погружения в реальность. Суть дела была в том, что Расторгуев показал другую реальность. И другой способ ее осмысления.

Смыслообразующей осью документального кино второй половины 1980–1990-х годов была романтическая оппозиция личности и социума. Пафосом кинематографа той поры было обличение, эмоциональной доминантой — сочувствие. Документальный экран буквально исходил жалостью к представителям низших классов и социальных групп. Это давало энергию лучшим фильмам перестроечного и постперестроечного кино, но это же определило их ограниченность: герой был востребован экраном лишь качестве объекта — жертвы социальных обстоятельств, авторитарного государства, «красного колеса» российской истории.

Персонажи, которых привел на экран Расторгуев, решительно отличались от страдающих представителей народа из документальных мелодрам 1990-х годов.

Эти люди кто угодно, но не жертвы. Расторгуев ищет своих героев там, где у них есть возможность для свободного волеизъявления, где они действуют не по принуждению, где они живут как умеют и как хотят. Его тема — частная жизнь российского обывателя. Его сюжеты — отношения в семье, поиски брачного партнера, адюльтер, секс, рождение детей, праздное времяпрепровождение, человек «наедине с собой» и, разумеется, самый интимный и личный вопрос современности — деньги.

Расторгуев не интеллигент. Не в том смысле, что прочитал мало культурных книжек. У него нет интеллигентского стереотипа в восприятии «униженных и оскорбленных». Он не жалеет, не заискивает и не отворачивается, обнаружив неполиткорректную подробность. Именно поэтому ему прощаются инсценировки и провокации, за которые другого режиссера критики просто порвали бы в клочья.

Едва ли не все этапные фильмы российского документального кино были сняты в деревне: «Беловы» Косаковского, «Хлебный день» Дворцевого, «Мать» Костомарова и Каттина. Городская фактура, с которой работает Расторгуев, в известном смысле эквивалентна деревенской. В Ростове, где снимались «Мамочки» и «Контракт», еще сохранилась патриархальная открытость коммунального быта. Здесь не стесняются выяснять отношения на лестничной клетке, в присутствии многочисленных соседей и свидетелей. Камера в фильмах Расторгуева тот же свидетель и третейский судья, к которому апеллируют герои фильма: нет, ты погляди, что творится!

Расторгуев очень продуктивен. Но его главный фильм, мне кажется, еще впереди. Душа русского человека широка. Исследование ее пределов и чудовищных глубин — задача, достойная его неординарного таланта.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить