1
Снимать роддома и кладбища — дело беспроигрышное. На маленьком пятачке такая плотность событий-смыслов, что что-нибудь получится все равно. «Фрески» с этой точки зрения, что называется, не избежали: подчеркнутая обыденность смерти; гробовщики, обедающие на надгробиях; местный пацан, болтающий ногами, сидя на чьем-то памятнике, — все это очевидные объекты, если снимать кино про кладбище. Но «Фрески» — фильм не про кладбище, а про Армению. С точки зрения автора — Армению уходящую. Может быть, и вымирающую. О тех, кто остался после великого исхода. И все те кадры, которые могли бы быть штампами, начинают значить другое: не «всюду жизнь», а «кажется, есть надежда». Потому что люди в кадре — живы и, похоже, счастливы. В отличие от героев всех остальных фильмов Александра Гутмана.
