1
На первый взгляд кажется, что эти фильмы сняты разными режиссерами. Что общего между барочным, многофигурным «Диким, диким пляжем» и камерными, аскетичными «Мамочками»?
Общее все-таки есть: это, к примеру, шоковые эффекты. И в том, и в другом фильме много обсценной лексики, но настоящим шоком становятся две сцены.
Это дикий и неожиданно поэтический эпизод с верблюдом, которого едва ли не ценой жизни доставляют на пляж для нужд курортного фотобизнеса. Надменный в своей обычной свободной жизни «корабль пустыни» трясется в раздолбанном прицепе, нелепым своим трагизмом и брошенностью напоминая пришельца из другого мира. И это сцена воскрешения недышащего новорожденного ребенка. Нежеланная девочка, рожденная париями общества на муку, не хочет входить в этот мир. Режиссер самым наглядным образом показывает единую и неделимую природу жизни и смерти и практически не существующую между ними границу. Так, всего лишь один вдох.
Несмотря на «дикие» сцены, кричащие о вырождении нации, об удручающей психофизике каждого второго, Расторгуев воспринимает своих героев если не с нежностью, то со своеобразной поэзией, по-своему любуется их страшной выразительностью. Их рябые, испитые, полудебильные лица показаны в «Мамочках» в возвышенном рембрандтовском освещении, их непостижимый внутренний образ скрыт от нас за семью печатями. И даже в «Диком пляже» верх над «мерзкой плотью» берет искусство. Только это искусство, сложенное не из специально оформленных образов-блоков, а из кирпичиков самой жизни — из фактов, эмоций, боли, жестокости, слабости. Всего того, что составляет повседневный опыт человека, даже если этот человек — режиссер.
Читайте также
-
Дзига Вертов и другие кинолюбители
-
Классика против конвенций: завершается первая неделя Канн
-
Аутсайдеры и пустоши, или один день на Каннском кинофестивале
-
Аааткрыыытоооо!
— Каннский кинофестиваль’78 -
«Случай из следственной практики»
— Вспоминаем Леонида Аграновича -
Горное кино — «Тайная жизнь» Терренса Малика