Канн-2012: Тахрирская лошадь
После битвы. Реж. Юсри Насралла, 2012
В январе 2011 года к тридцатилетнему юбилею бессменного президентства Хосни Мубарака египтяне начали выходить на Тахрир с антиправительственными лозунгами. Мубарак обещает реформы, армия дает слово не использовать оружие против митингующих, «марш миллионов» добивается добровольного отказа действующего президента от участия в следующих выборах. И вдруг мирная фаза протеста подходит к концу, когда в толпу на полном ходу вклиниваются специально приехавшие на площадь сторонники власти — кочевники на лошадях и верблюдах, спровоцировавшие кровавую драку. Преуспевающая столичная девушка Рим случайно знакомится с одним из участников нападения — наездником Махмудом, живущим неподалеку от пирамид. Первоначальный флирт превращается в дружбу, в которой нуждается Махмуд и его семья — разошедшиеся по интернету кадры с YouTube превратили его в парию даже среди единомышленников.
Египетский режиссер Юсри Насралла (его предыдущие картины показывались в Локарно и Венеции) смотрел видеоролик с этой «верблюжьей битвой» нескончаемое количество раз и не мог поверить своим глазам. Среди нападающих он опознал тех мирных людей из бедуинского пригорода, про которых снимал в середине девяностых документальное кино; за время съемок они стали его друзьями. Теперь же они превратились в самых несчастных участников политической игры. Манипуляторская власть подбила их на агрессивную атаку, а давшие отпор митингующие их избили, после чего это стокновение оппозиция обернула себе на пользу, выгодно конвертировав его в миф о проплаченных сторонниках Мубарака. Насралла утверждает, что единственная валюта, попавшая в обращение в этом случае — отчаяние.
После битвы. Реж. Юсри Насралла, 2012
По объяснению автора, символом тахрирской революции стал абстрактный кадр с высоты птичьего полета: на нем видно бескрайнее море из десятков тысяч человеческих фигур. Этот фильм — попытка масштабирования, «зума». Насралла сравнивает «После битвы» с послевоенными картинами Росселлини, где игровое действие происходит в реальных декорациях, сохранивших отпечаток недавних событий. На протяжении нескольких месяцев съемочная группа ходила на митинги и снимала эпизоды среди настоящих людей, иногда работа срывалась из-за враждебности исламских фундаменталистов, набрасывавшихся на женщин-актрис.
Что бывает после революции? Один из первых — самых впечатляющих — планов фильма: проезд по одному из районов. Пустуют улицы, наглухо затворены двери и окна всех магазинов и туристических лавок. Политическая дестабилизация отпугнула отдыхающих, кормивших поколения местных жителей, которые водили приезжих к пирамидам. Их животные голодают и умирают, подлинные фотографии больше не нужных лошадей стали еще одной отправной точкой для картины. Об умирающих верблюдах режиссеру рассказал исполнитель главной роли, сам погонщик, дебютировавший двадцать лет назад у Юсефа Шахина и ставший знаменитым актером. Что делать после революции? Устроить еще одну, чтобы попытаться вернуть свергнутое предыдущей? История стремительно меняет повседневную жизнь. Быстрее всех адаптируются дети, которые играют в свой детский Тахрир. Вместо казаков-разбойников у них — революционеры и контрреволюционеры, просвещенное общество и неграмотный народ.
Впитавший в себя живую энергию недавних столкновений, буквально наэлектризованный «После битвы» — это политический диалог между сторонами, которым очень сложно найти общий язык. Эмансипированная Рим живет в уютных апартаментах с видом на набережную и плакатом «Малхолланд-драйв» на стене; она работает в рекламном агентстве, верит в идеалы демократии и имеет возможность говорить о основополагающей ценности свободы и праве на нее. Окружение Махмуда ждет стабильности (да, и здесь возникает это слово), не видит ничего унизительного в однообразной работе на туристов, хочет продолжить вести привычный уклад жизни. Попытка пойти друг другу на встречу отторгается их стратами. Коллеги и друзья Рим смотрят на нее как на избалованную чудачку, ведь дрессировщики скота — дикие люди, живущие в
После битвы. Реж. Юсри Насралла, 2012
Первое, что бросается в глаза — тягучий, вольный, ритм фильма, идеально соответствующий подвешенному состоянию революции, которой не было. Кино намеренно дедраматизировано, оно плавно длится и длится. Митинги продолжаются, одно правительство свергнуто, другое не выбрано, протест радикализируется. «После битвы», действительно, снимался без сценария и свободно шел в неопределенном направлении. Концовку заготовила жизнь: один из октябрьских митингов кроваво разогнала армия, выпустившая танки давить мирных людей.
«После битвы» удачен не только потому, что во всех принципиальных вопросах в точности пересекается с актуальной российской повесткой, напрямую говорит о зависших в нашем воздухе темах, задает вопросы и избегает готовых суждений и однозначных ответов. И не только потому, что помимо политики в фильме есть много чего еще — например, это достаточно тонкое кино о семье. Но больше всего подкупает идеалистическая вера режиссера в возможность разговора между людьми, в его необходимость и перспективы. Он не стесняется заговаривать о таких высокопарных понятиях, как чувство собственного достоинства или стремление к солидарности. Он снимал в настоящем бедном районе Назлет Эль-Самман, дословно «перепелином склоне», где с его обитателями проводил дебаты об обществе, самоорганизации, создании профсоюзов; эти разговоры тоже послужили материалом для фильма. Персонажи на своем опыте учатся не мыслить штампами — митинговать на улицы выходят не только избалованные богачи, не все сторонники режима — подкупленные расхитители гробниц, не всякий мусульманин является террористом. Кажется, банально? Зайдите в комментарии к политическим статьям на любом мало-мальски посещаемом общественном ресурсе.
После битвы. Реж. Юсри Насралла, 2012
Разговаривать друг с другом — очень сложно. Режиссер в интервью развивает свою анималистическую метафору — это требует не меньшего упорства, чем тренировка лошадей и верблюдов (но людей с животными, разумеется, не сравнивает). Один из главных символов фильма —
Материалы по теме:
Канн-2012: «Главным чувством, побудившим меня к созданию фильма, была всепоглощающая детская влюбленность»
Канн-2012: «Ржавчина и кость» Жака Одиара
Канн-2012: Сто дней детства
