Интервью

Лео Габриадзе: «Разъяснения — это скучно»


«Знаешь, мама, где я был?» Реж. Лео Габриадзе. 2017

— Не могли бы вы рассказать о замысле — это спонтанный рассказ, или старая семейная история?

— Эти рассказы я слушал все свое детство. Отец часто их иллюстрировал, делал зарисовки. В девяностые годы я начал изучать дизайн и компьютерную анимацию. Тогда и возникла идея анимировать, оживить отцовские рисунки. К 1994-м году я собрал рассказы отца и раскадровки к будущему фильму, но тогда не потянул его — очень большой объем для одного человека.

Примерно шесть лет назад мы снова стали обсуждать эту идею, уже на студии «Базелевс». Тимуру Бекмамбетову замысел очень понравился. Закончили анимацию примерно полгода назад.

Для меня эта история — возврат к корням. Приятно было работать с отцом над такой родной темой, обратиться к истории семьи. Мне будет важно показать фильм своим детям. Это поможет им понять свое происхождение.

Для зрителя это — история взросления. Многие авторы, особенно в пожилом возрасте, обращаются к воспоминаниям детства и юности. То время обретает, когда мы оглядываемся назад, манящие, сказочные черты. Мы можем попытаться увидеть, что же такого произошло с тем маленьким мальчиком, что стало спусковым крючком, импульсом пойти в искусство. Резо говорит о любовном письме, которое он, написал за местного «авторитета» для его подруги — отправная точка для будущего писательства. Из таких маленьких случаев вырастает судьба.

— История взросления универсальна, но у вас — особая привязка к герою, к тому времени и городу, к национальному колориту. Как вы считаете, при всех затратах на фильм, его «локальность» может помешать ему стать хитом?

— Да, фоном истории стал город Кутаиси 1946 года. Но, судя по первой реакции публики в Грузии и за границей, фильм понятен самым разным зрителям, независимо от их бэкграунда. Хотя тех, кто знает Резо Габриадзе или Кутаиси, фильм может тронуть еще больше.

Успех можно мерить по-разному. Нам важно, чтобы это не был такой фильм, который идет в прокате две-три недели, а потом забывается навек. Хочется, чтобы это была долгоиграющая история, и верю, что картина может найти своего преданного зрителя — как есть зрители у нашего кукольного театра.

— Вообще, интонация и стиль, и история разительно отличаются от ваших предыдущих фильмов, комедий или ужасов.

— Фильм этот — смесь жанров. Прежде всего, это устный рассказ — то есть, по существу, литература. Для меня результат больше всего похож на ожившую книгу, где иллюстрации движутся, а автор говорит вслух.

Важен элемент фантазийности, который привносит анимация. Мы имитировали технику перекладки, которую использовали такие мастера, как Норштейн и Хржановский. Для зрителя она выглядит знакомой и естественной, не перегруженной. Эта ее простота обезоруживает и настраивает на нужный лад, как и форма устного рассказа, известная с древних времен.

Разноплановость историй и стиля, как мне кажется, соответствует характеру отца. Драматург, художник, глава кукольного театра, он живет в созданном им самим мире. Мультфильм и демонстрирует его взгляд на мир — где-то почти документальный, а где-то сказочный, магический.

«Знаешь, мама, где я был?» Реж. Лео Габриадзе. 2017

— Хочется ли продолжать экспериментировать с жанрами?

— Вообще, я против того, чтобы смешивать жанры. Как зритель я люблю «чистое» кино, сделанное по всем канонам одного из жанров. Но, конечно, есть исключения, и как я сказал, в нашей ситуации важна личность Резо, которую не поместить в рамки жанра. Сложно сказать, буду ли я использовать этот подход в будущих своих фильмах. В целом, я бы предпочел найти свою колею и не сходить с нее.

— Грузия, которую помнит ваш отец, и ваша Грузия — это одно пространство, или для вас история отца была уже о другом мире?

— Я помню Кутаиси, конечно, только с семидесятых. С тех пор многое изменилось, и все же не выветрился дух средиземноморского города. Кутаиси уже три тысячи лет, времена оставляют свой след, но дух все тот же. В нашей истории античные и фольклорные мотивы смешались с современностью сороковых. Все переплетено, даже сегодня в народе там сохраняются элементы язычества, причудливо совмещенные с христианством.

— А гигантский фаллос, которым нужно грозить небу, чтобы прогнать дождь — это настоящий обычай?

— Подобные поверья есть у разных народов. Я, правда, вживую такой ритуал не видел, но отец утверждает, что дедушка так делал — надо ему верить.

— На этом перекрестке культур, что такое символы, связанные с русской и европейской классическими культурами — Лев Толстой в библиотеке, Гайдн в лагере для военнопленных? Это элементы уже родные или все же случайно занесенные?

— Мне кажется, Толстой в библиотеке в Кутаиси вполне привычен. Насчет немцев — во всяком случае, это похоже на правду, что именно Гайдна бы и сыграли в лагере.

— И еще: нельзя не заметить, что ваш отец изобразил себя с профилем молодого Пушкина.

— Да, мы многие здесь, в Грузии, с большими носами. У меня тоже большой нос, а в молодости была большая шевелюра, и меня тоже называли Пушкиным. Я ходил в горнолыжную школу, и даже на соревнованиях меня официально объявляли как Пушкина.

«Знаешь, мама, где я был?» Реж. Лео Габриадзе. 2017

— Одни детали тянут за собой другие, хочется весь фильм размотать, как клубок.

— Я считаю отца мастером детали. Он не случайно использовал их множество в рассказах, ведь деталь сильно экономит время — через нее зритель или слушатель часто получает больше, чем через объяснения. Деталь обогащает историю ненавязчиво: зритель сам заметил, сам считал смысл. Я глубоко убежден, что, когда начинаются разъяснения, начинается скучное кино.

Техника, в которой мы снимали, тоже любит деталь. И поэтому наш фильм, действительно, работает и при втором, и при третьем просмотре, когда начинаешь замечать все больше смыслов, подтекстов.

— Было ли такое, что все же не получилось? От чего пришлось отказаться, о чем жалеете.

— Отказываться — это часть профессии. Такие потери всегда бывают, но я стараюсь не слишком сожалеть. Впервые я работал с таким объемом анимации. Здесь многое значит, насколько приятным был сам процесс работы. Эти дни запомнились, как счастливое время моей жизни, и думаю, это сказалось на результате.

— Доволен ли результатом ваш отец?

Как и многим людям, ему сперва было тяжело видеть себя на экране. Но после третьего-четвертого показа он сказал, что начал не на себя смотреть, а смотреть фильм. Думаю, что ему все же понравилось — когда отцу что-то не нравится, об этом все узнают очень быстро.


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: