Дмитрий Коваленин
Дмитрий Коваленин

Isn’t it good, Norwegian wood?


Не успел я закончить перевод картины на русский, как в сети уже появился её трёхминутный трейлер. Не дождавшись фильма, российские фанаты Мураками ринулись обмениваться впечатлениями. И невольно мой глаз зацепился за следующий отзыв:

Я увидела всё точно таким же, каким себе представляла. Только почему-то моя фантазия оказалась чёрно-белой, и это стало для меня ещё одним открытием. Оказывается, когда я читаю, все картинки в моей голове чёрно-белые…

Вот чего мы так часто ищем в экранизациях любимых книг — и боимся, что не найдём: повторения уже пережитого. Только раскрашенного новыми красками.

Подобного дежа-вю многие ожидали и в Японии. После премьеры, как это всегда случается с экранизациями, зазвучали не только восторженные голоса. Точнее, восторженных я почти не услышал: общую реакцию японцев на фильм «Норвежский лес» я бы назвал, скорее, молчаливо-задумчивой. Кому понравилось — те промолчали, а вот разочарованные смолчать не могли. Дескать, сюжетный пазл нарушен, на событийном уровне многие важные линии не сходятся. Исчезли «весёлые похороны», на которых Ватанабэ и Рэйко отпевают Наоко хитами старого рок-н-ролла. Нет сцены на взморье с Рыбаком, которому Ватанабэ соврал, что у него умерла мать. Ни словечком не сказано, что после секса с Ватанабэ Рэйко могла забеременеть — а значит, увезти с собой на Хоккайдо его ребёнка. Даже голос героя за кадром — не соответствующего возраста (в книге рассказчику тридцать семь), а потому и «общий взгляд не оттуда»…

Кадр из фильма Норвежский лес (2010)

Фильм по роману, написанному вестернизированным японцем и названному в честь песни Битлов, снят французско-вьетнамским режиссёром, китайским оператором и озвучен скрипкой английского гитариста.

Гремучий коктейль, не правда ли? Для того, чтобы его приготовить и никого не отравить, нужен очень специальный бармен. И вот что сделал режиссёр Чан Ань Хунг.

Для работы над фильмом все диалоги сначала были написаны на английском, одобрены Мураками, а уже затем переведены на японский и вложены в уста актёров. Так, речь персонажей романа оказалась выхолощенной до предела. И я бы допустил большую ошибку, если бы при переводе картины на русский пытался возвращать прямые цитаты из книги: не влезают. От языка Мураками здесь не осталось практически ничего.

Ничего личного, ничего лишнего. История пришита к экрану разрозненными стежками ужатых до банальности диалогов. Ибо, как и в текстах Мураками, главное действие происходит не в диалогах, а в пустоте между строк. Эту живородящую пустоту режиссёр выписывает в нашем сознании чуткой камерой или нервно-безумной скрипкой, словно кистью — пейзаж по мокрому шёлку.

Кадр из фильма Норвежский лес (2010)

Вот просто Город — не важно, где. По эту сторону гор. А вот просто парень — неброской внешности, по характеру — пельмень пельменем (фамилия «Ватанабэ» так же частотна, как у нас «Петров»). Приехал сюда, порвав со своей юностью, о которой решил больше не вспоминать — после того, как единственный друг покончил с собой. Но от друга осталась девушка, которая теперь является герою, точно призрак, и не отпускает его от себя. Он даже спит с ней. Один-единственный раз. Но куда бы они ни пошли — оба по кругу возвращаются туда же, откуда пытались уйти. Девушка оказывается слишком «не от мира сего» и уезжает в лечебницу — по ту сторону гор. И парень отправляется её навестить. В одиночку, через горы, пешком.

История, кочующая из века в век. Как и миф об Андромахе, о котором упоминается в начале фильма. «Стопроцентно любовная история», узнаваемая в любой части света. О том, что «однажды закрывшиеся двери уже никогда не откроются снова, но это вовсе не значит, что нужно этому мешать» 1. И о том, что не следует спать с призраками из прошлого. Заморочат голову и утянут за собой.

Для того, чтобы этот второй, мистико-мифологический слой истории проступил сквозь повседневное, режиссёру и понадобилось предельно ужать бытовые диалоги сценария. И обнажить три реальности, между которыми зависает герой: Город, Прошлое и Инферно. Будущее — как и в книге, да и вообще в японском языке, — отсутствует. Ведь как ни крути, а на финальный вопрос всей истории — «где я?» — за нас с вами не ответит ни режиссёр, ни Дьявол, ни Господь Бог.

Кадр из фильма Норвежский лес (2010)

Город до ужаса тесен: камера тычется по клетушкам общежития, изнывает от клаустрофобии постельных сцен, путается за блуждающей скрипкой в тропинках городского парка, шарахается от полиции и уличных горлопанов на студенческих демонстрациях, да так и не может найти себе места. Что бы в этом Городе ни происходило — университетские бунты или оргии с незнакомками, что бы ни делал герой — подрабатывал грузчиком на рынке или продавцом грампластинок, — всё это временно, суетно, нелепо и для него самого совершенно не важно. Он слишком погружён в свою юность, из которой его единственный друг не захотел уходить, отчего и покончил с собой.

Юность показана в стиле старого кино: на зернистой киноплёнке, в аналоговом цвете, с ощущением чего-то непридуманного и натурального, как полузабытый вкус персиков, сорванных с другом в чужом саду по дороге в школу. О, как хочется ещё раз испытать те же чувства. Вернуться туда, где однажды было хорошо. Ведь кроме этого, наверно, и нет ничего. И не будет?

Да, будущего нет. Вы ещё не заметили? «Неужели дальше одна пустота? Пустота — и больше ничего?» 2

Инферно в фильме — бескрайнее, как долина, по которой гуляет ветер. Заснеженное до горизонта поле, как на полотнах Брейгеля или мангах Хокусая. Бездонное, как прощальный взгляд Наоко, пытающейся в последний раз вобрать в себя бесконечность этого мира. Без прошлого и без будущего, без Добра и Зла. Где ты остаёшься, когда уходит последний человек, который соединял тебя с жизнью. По ту сторону гор.

Кадр из фильма Норвежский лес (2010)

Однажды у меня была девушка — или, точнее, я был у неё…

Как известно, Джон Леннон сочинил эту песню, когда у него была интрижка на стороне. С девушкой, чья квартира была обставлена модной по тем временам «натуральной» мебелью из норвежского леса. А поскольку он очень боялся, что измена раскроется, да и вообще был не очень уверен в себе, сочинил строчки о том, что секса с девушкой не получилось, и в итоге — может быть? —спалил её дом с потрохами.

А когда я проснулся, её уже не было.
«Ах ты, болван» — сказал я себе
и разжёг огонь:
Ну, разве он не хорош,
этот норвежский лес?

Так что в твоей жизни действительно было, а чего не было?

Кадр из фильма Норвежский лес (2010)

Не стоит забывать, что сам Мураками обычно не даёт согласия на экранизацию своих романов. Всю жизнь этот страстный писатель-киноман говорил о кинематографической природе письма. Его «Послемрак» начинается с такой установки: Наш взгляд — кинокамера. Чем больше он пишет, тем очевиднее его тексты читаются так, как если бы мы смотрели кино. И прочтения ещё одним режиссёром уже не требуют. Зачем же он согласился на то, чтобы «Норвежский лес» превратился в фильм?

Этот роман я посвящаю своим друзьям, с которыми меня разлучила смерть, и тем друзьям, которые живы, но далеко.

Так написано в послесловии к роману.

— Где ты сейчас, Ватанабэ?
— И действительно… где я сейчас?

С той, кого ты обещал любить всю жизнь? Или с той, которая умерла, а ты поклялся всегда её помнить? Или с той, что увезла под сердцем твоего ребёнка — туда, по ту сторону гор?

Конец фильма, титры. Свет гаснет, песня допевается до конца. А вопрос так и остаётся без ответа. Но разве это не значит, что его очередная экранизация удалась?

 

1. Харуки Мураками, «Охота на овец».

2. Харуки Мураками, «К югу от границы, на запад от солнца».

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить