Что не так на картинке?
Зима, уходи!. Мастерская Марины Разбежкиной, 2012
Важнейшие политические фильмы прошлого года — «К Мадриду» Сильвана Жоржа и «Нападение на демократию» Ромуальда Кармакара — запечатлевают рождение политической речи (discourse). У Кармакара немецкие интеллектуалы говорят о надвигающейся волне экономического кризиса и утверждают, что человеку в XXI веке необходимо заново осмыслить свое место. Эту мысль подхватывают протестующие на площади Мадрида у Жоржа, прежде чем схлестнуться в жестокой драке с полицией. Разбежкина утверждает, что речь — самое недостоверное, что может быть в человеке, и призывает учеников фокусироваться на человеческой пластике и жестах. «Зима, уходи!» — это слэпстик, ведь политическое в России лишено содержания. Фильм начинается одной из самых эффектных акций оппозиции под названием «Большой белый круг» — участники вышли на московское Садовое кольцо и замкнули круг длиной в 15,6 километров. Нет речей, лозунгов и плакатов: левые, националисты и либералы стоят, взявшись за руки.
Зима, уходи!. Мастерская Марины Разбежкиной, 2012
Это карнавальный фильм: название ему дала песня, которую поют участники одного из митингов, сжигая чучело — ведь масленица! Мы видим молодых людей на Болотной площади, они водят хоровод и поют детскую песенку. Потом оказываемся на пропутинском митинге — там тоже танцуют. «Мы зажигаем?» — спрашивает со сцены миллиардер Прохоров. Механика танца во всем: подготовка, раздача листовок, конспирация, споры. Здесь свои заклинания, считалки, пароли, даже тосты на вечеринках: «Россия без Путина!».
Карнавал превращается в мистерию. Pussy Riot врываются в Храм Христа Спасителя с панк-молебном «Богородица, Путина прогони». Сам Путин цитирует перед многотысячной толпой «Бородино» Лермонтова, призывая сторонников умереть под Москвой. В сектантской общине Нижнего Новгорода начинает мироточить икона с его ликом, и матушка Фотиния тяжело вздыхает: «Как же тяжело ему управлять такой большой страной, где столько сумасшедших людей!»
Зима, уходи!. Мастерская Марины Разбежкиной, 2012
Авторы фильма намеренно не выбирают, по какую сторону баррикад встать, зорко наблюдая за всеми. Крайне холодно показаны лидеры оппозиции. «Мы не забудем и не простим», — ритуально завершает очередное интервью Алексей Навальный. «Ну, за правое дело», — встает из-за стола левак Удальцов. Совершенство фильма в его монтаже — точном и неспекулятивном. «Зима, уходи!» вводит целый сонм героев: часть из них окажется главными, другие так и останутся на периферии взгляда. «Мы просто хотим честности», — в отчаянии произносит девушка, видя фальсификацию на избирательном участке. И эти слова — самое важное из произнесенного в «Зима, уходи!», поскольку они полностью объясняют, почему вдруг десятки тысяч до сих пор аполитичных людей выходили на улицы несколько месяцев подряд. Авторы безжалостно показывают, как застыл протест: после монтажной склейки появляется Прохоров, который профанирует требование девушки с участка: «Что касается честности, выборы с самого начала были нечестными, когда я согласился в них участвовать».
Зима, уходи!. Мастерская Марины Разбежкиной, 2012
С несправедливостью трудно бороться хороводом, просто взявшись за руки. В финале звериная жестокость полиции вносит коррективы в идеализм. Но фильм тем не менее остается буквальной иллюстрацией теоретических построений Бахтина, представлявшего смеховую культуру как сплав трех составляющих: обрядово-зрелищных форм, словесных произведений и фамильярной речи, — противостоящих официальной идеологии эпохи; на тех же трех китах покоится и «Зима, уходи!».
«Смех — самая сильная форма в искусстве», — утверждает Разбежкина. Смех важен: не зря даже «Вишневый сад», одно из самых грустных произведений русской литературы XX века, атрибутируется автором как комедия. Но пусть комедийная форма не даст обмануть: «Зима, уходи!» — не кино о конкретном митинге и конкретных политических событиях, а редкой точности, печали и энциклопедичности наблюдение о том, как устроена русская жизнь на протяжении не одного столетия.
Зима, уходи!. Мастерская Марины Разбежкиной, 2012
Я смотрел «Зима, уходи!» четырежды. Первый раз в черновом виде еще до инаугурации Путина на третий президентский срок, к которой было приурочено завершение фильма. Второй раз в Локарно, где состоялась мировая премьера. Переполненный зал, Pussy Riot на обложке Libération, на обсуждении очень молодой юноша задает наивный вопрос: «Может, показать ваш фильм ООН, они же должны как-то помочь?» Третий — в охваченном яростными митингами ноябрьском Лиссабоне. И, наконец, перед написанием этого текста. При каждом просмотре фильм менялся. В апреле при первом знакомстве казалось, что политическая «зима», вынесенная в заглавие, отступит очень скоро, и картина напоминала моментальный снимок той эйфории. Теперь вчерашнее actualité зацементировалось, стало фактом истории, пульсирующая новостная хроника превратилась в time capsule, зафиксировавшую не события, а настроение, дух, пластику и лица тех дней.
С такой же фотографической точностью описал начало XIX века Герцен, процитированный в «Береге Утопии» Томом Стоппардом: «Ты помнишь, в детстве были такие картинки-загадки… Вроде бы обыкновенные рисунки, но с ошибками — часы без стрелок; тень падает не в ту сторону; солнце и звезды одновременно на небосводе. И подпись: «Что не так на картине?» Твой сосед по парте исчезает ночью, и никто ничего не знает. Зато в парках подают мороженое на любой вкус. Что не так на картинке? Братьев Критских забрали за оскорбление царского портрета; Антоновича с друзьями — за организацию секретного общества, то есть за то, что они собрались у кого-то в комнате и вслух прочитали памфлет, который можно купить в любой парижской лавке. Молодые дамы и господа скользят лебедиными парами по катку. Колонна поляков, бряцая кандалами на ногах, тащится по Владимирской дороге. Что не так на картине?»
Со временем мало что меняется в России.
Читайте также
-
Шепоты и всхлипы — «Мария» Пабло Ларраина
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо