Фестивали
Алена Солнцева
Алена Солнцева

Упражнения по учебнику внутренней речи


Признаюсь, я мало интересовалась видеопоэзией до тех пор, пока на прошлой неделе не приняла участие в юбилейном пятом фестивале «Пятая нога» в качестве члена жюри. Согласилась из любопытства, хотя и не особо надеялась на что-то интересное: мой опыт встреч с видеопоэзией ограничивался либо довольно претенциозными, на мой вкус, формальными видеоперфомансами, либо обычными музыкальными видеоклипами, где вместо песен звучат стихи.

Однако просмотр 30 роликов конкурсной программы этого года убедили меня в том, что видеопоэзия сегодня актуальна именно как жанр, в ней есть ресурс для поиска новых границ искусства, связанных, прежде всего, с новыми типами коммуникации.

Вопрос, конечно, в том, что считать видеопоэзией; на этот счет существуют разные мнения. Текст и изображение в видеоролике находятся в сложных отношениях. Самое простое — такими произведениями наполнены сайты типа «Видеопоэзия. ру», — когда видеоряд просто иллюстрирует стихи, прочитанные автором или актерами. Сами фильмы могут получиться более удачными или менее, но при таком подходе неизменно предполагается, что видеоряд вторичен по отношению к стихотворному тексту. Характерный пример — справедливо включенный в программу фестиваля ролик «Сталинград» Влада Маленко. Автор душещипательных стихов, профессиональный актер, использовал аудиовизуальные возможности на все сто, смонтировав ролик из множества киноклише, связанных с войной: солдаты, памятные даты, залпы, знамена. Все, чтобы проиллюстрировать строчки: «Мой ровесник, твори молитву! / Как солдат выполняй приказ. / Каждый день Сталинградская битва / Происходит в душе у нас». Понятно, что пафос исполнения предполагает полную эмоциональную включенность зрителя, согласие с автором, который, напрягая голос, выкрикивает слова под мелькание кадров кинохроники. Набор легко узнаваемых образов, знакомая музыка, литературные штампы, — все это должно помочь быстро войти в нагнетаемое состояние. При одном условии: публика должна быть морально готова к этой мобилизации. Если же хоть один знак — ну хотя бы сравнение доллара со свастикой — встретит сопротивление, то и весь клип работать не будет, а вместо ожидаемого слияния и восторга встретит ироническую усмешку.

Для аудитории, собравшейся на учебной сцене нового здания Александринского театра, такой клип был почти обречен, хотя и там нашлось несколько зрителей, назвавших его в числе лучших.

Есть одна важная вещь, о которой хорошо знают те, кто всерьез занимается кино: изображение всегда сильнее текста. Эта закономерность верна и для видеопоэзии: хорошие стихи можно безнадежно испортить видеорядом, а вот плохие стихи могут стать основой для хорошей картины.

Наверно, поэтому организаторы фестиваля Андрей Родионов и Екатерина Троепольская не только отбирают лучшие видеопоэтические клипы, но и заказывают их известным кинорежиссерам в надежде, что те найдут для поэзии нужную форму.

В этот раз в конкурсе поучаствовали кино- и театральные режиссеры Василий Сигарев, Дмитрий Мамулия, Евгения Беркович [В 2024 году включена в перечень террористов и экстремистов — примеч.ред.], Дмитрий Волкострелов.

Сигарев снял ролик на стихи культового уральского поэта Романа Тягунова, который в 2000 году объявил конкурс «на лучшее стихотворение о вечности», проспонсированный производителем надгробий. В конце этого года, 30 декабря, поэт внезапно вышел из окна квартиры, где выпивал со знакомыми, и разбился насмерть. Если ничего этого не знать, то кино Сигарева с могильным памятником, с которого зрителям подмаргивают старик со старухой, причем у старика в руках бутылка, может показаться просто занятной шуткой. Но знание контекста превращает его в нечто большее.

Точно так же и клип «Однажды», снятый Дмитрием Мамулией и студенткой его школы Валентиной Антоновой на стихи Рильке, по мнению члена жюри Дмитрия Кузьмина, меняется от того, что читает их писатель и философ Юрий Мамлеев, придумавший «метафизический реализм». В этом году Мамулия в рамках проекта «Непрекращаемый разговор» снял документальный фильм о Мамлееве. Возможно, тут есть и еще связи, но и этого достаточно. Я вижу, что видео пытается всерьез угадать пластический образ поэтического образа, и понимаю, что мне как простодушному зрителю уже очень хочется обычного нарратива.

Игра со зрителем замечательно удалась Дмитрию Волкострелову в спектакле «Шекспир. Лабиринт», театральном квесте по зданию Театра Наций, во время которого толпа зрителей ходит из помещения в помещения, где происходят разные события. Войдя в темную комнату с мерцающими огоньками, зрители останавливаются и долго слушают балладу Варлама Шаламова «Фортинбрас», которую читает знаменитый питерский педагог по речи Валерий Николаевич Галендеев, в очень архаично-аутентичной манере четко выпевая и подчеркивая каждый звук. В контексте спектакля это производило ошеломляющее впечатление. Убрав из ощущений черный бархат театрального затемнения, отражавший голос чтеца, отменив эту специальную сосредоточенность публики и оставив лишь неритмично вспыхивающее на экране слово «ФОРТИНБРАС», режиссер эту магию разрушил. Эффект, на мой взгляд, пропал.

Даже подготовленная публика легче принимает видео, где не нужно напрягаться, разгадывать замысел, но в то же время существует некий фокус, интрига, игра, превращающая текст и видео в нечто вроде шкатулки с секретом. Поэтому расклад призов, которые, по регламенту, присуждались наскоро, спонтанно, в первые десять минут после окончания просмотра, выявило в публике и жюри практически детское желание получить удовольствие.

Зрители отдали свое предпочтение «Опытам», снятым студентами Мастерской Дмитрия Брусникина. Это набор небольших клипов на стихи разных поэтов — от Нины Искренко и Дмитрия Пригова до Эдуарда Асадова и некоего Шарля с Патриков. Простодушные видеосюжеты смотрелись очень хорошо, они были показаны в самом конце программы, когда все устали, и были рады оценить остроумные находки инсценировок. Студенты традиционно разыграли стихотворения, это самое простое решение, но и самое благодарное.

Жюри сошлось на фильме, запечатлевшем перфоманс «Карта поэтических действий», в котором участвовало множество поэтов под руководством Павла Арсеньева. Противники этого решения считали, что данный ролик — никакая не видеопоэзия, а просто документация эффектной акции. Но, тем не менее, в спонтанном рейтинговом голосовании победила именно «Карта»; как мне кажется, прежде всего потому что в ней сознательно была поставлена задача — продемонстрировать то, как рождается или не рождается пространство поэтических действий. Как поэзия перестает восприниматься как насыщенное смыслом слово, если нет конвенции между поэтом и публикой. Как поэзия меняет знакомую городскую среду, и как среда меняет поэзию, и как действуют их сочетания

«Карта» — визуальное подтверждение тому, что поэзией сегодня можно считать происходящее между автором текста и тем, кто его воспринимает. Поэзия — это личное соглашение, конвенциональный договор, действие внутри.

О том, что поэзия бесконечно расширяет свои границы, заставил задуматься и проект «Речь внутри. Поэтический вербатим» (оператор — Алишер Хамидходжаев, монтаж — Константин Шавловский и Лёля Нордик). Документальность текста, услышанного и организованного Еленой Костылевой в центре для аутистов «Антон тут рядом», подкрепляется метафорой изображения. Видео показывает движения внутренних органов на экране аппарата УЗИ; часть картинки окрашена цветом, цветовое пятно все время меняется, и эта странная пульсация, биение, внутреннее шевеление неизвестно чего делает документальную речь магически ритмичной, то есть поэтической.

Про вербатим очень точно сказал сценарист Александр Родионов: «Вербатим-пьеса — как скольжение по волнам радио. Вы слышите, как сменяют друг друга обрывки голосов со словами логичными и причудливыми, понятными и необъяснимыми, спокойными и наигранными, но в каждом голосе — убедительность и правда жизни: у себя на волне он — часть логической истории; у вас в приемнике он — часть головоломки, отнятая от целого — и все равно самодостаточная».

В клипе «Речь внутри» логичная история нам не ведома, у аутистов собственная логика, или, скорее, к нам от них прорываются обломки речи, из которых мы пытаемся сконструировать нечто для нас доступное, но смысл остается внутри, там, куда не проникнуть. Осознание услышанного происходит не сразу, сначала срабатывает защита: больные дети — это не легкая тема для рефлексии, ты инстинктивно загораживаешься от болезни и только потом понимаешь, что этот защитный импульс тоже встраивается в сложную систему произведения, где все построено на ассоциациях и подсознательных сближениях. То есть это именно видеопоэзия, невозможная вне синтеза текста и изображения.

Коммуникация дается все с большим трудом, нас разносят контексты, растаскивают пространства, мы обособляется, наша речь становится все менее внятной. Видеопоэзия пытается найти способ понимания, отказавшись от упрощения. Это самое сложное, но и самое нужное.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить