Фестивали
Василий Степанов
Василий Степанов

Венеция-2013: Мечты о ком-то большем


Священная GRA. Реж. Джанфранко Рози, 2013

Историю с «Золотым львом», которого Джанфранко Рози получил за «Священную GRA» (Sacro GRA) — GRA расшифровывается как: Grande Raccordo Anulare, так называется большая кольцевая автострада, опоясывающая Рим, — уже принято комментировать с налетом удивления или даже негодования. Дескать, как понимать? Что делать? Кто виноват? И говорить о текущем превосходстве документального кино над игровым (да, фактуры non-fiction сейчас побогаче — персонажи, пойманные камерой Рози, дают фору любому придуманному герою). И вспоминать историю с каннским Гран-при, показательно врученным в 2004-м остро публицистическому «Фаренгейту 9/11» Майкла Мура при посредстве председателя жюри Квентина Тарантино. Но там, действительно, был важный политический контекст: с плакатной доходчивостью Мур бил в болевую точку текущего момента: по спорным президентским выборам 2000-го, развязанной «ястребами» войне в Ираке и Афганистане, антитеррористическим законам и прочему. А тут что?

В «GRA», конечно, тоже можно обнаружить налет социального. В помощь и фестивальная аннотация, после которой оставалось лишь невольно поежиться в кресле. Казалось, будто полтора часа экранного времени будут заполнены картинами из жизни копошащихся возле монументального транспортного сооружения людишек. На плакат фильма царственно уселся довольно мерзкий жук. Но ничего остро физиологического в фильме Рози нет. Пара карет скорой помощи, эффектные проститутки на обочине, вот, в общем, и всё. Это, в целом, довольно традиционная документальная лента, эффектно (операторская работа на высоте) панорамирующая человеческое существование во всем его мнимом разнообразии. В фильме с полдюжины занятных героев, за которыми увлекательно наблюдать. Обедневший итальянский аристократ делает зарядку с сигарой во рту и сдает свое аляповатое палаццо под бедные журнальные фотосессии, переходящие в bed&breakfast; потертый ловец угрей сетует на низкий уровень журналистского мастерства (дал интервью, теперь страдает) и обучает украинскую знакомую искусству поедания итальянской дыни; бородатый отец и его компьютеризированная дочь в окне панельной многоэтажки любовно дискутируют о том, что значат сны о коровьем дерьме; ботаник озабочен защитой окрестных пальм от вредителей.

Неизвестное известное. Реж. Эррол Моррис, 2013

Все эти единицы большого человеческого стада живут под несмолкаемый шум гигантской дороги, освещенной мигалками спецтранспорта и габаритными огнями. Этот гул оборачивается центральным образом фильма: будничная болтовня героев сливается с ревом двигателей. Важнейшим персонажем становится ботаник, прослушивающий при помощи специального микрофона атакованные вредителями пальмы. Личинки пожирают живую древесину, и с обреченностью отчаявшегося Бога ученый готовит химикаты, которые должны сдержать рост популяции насекомых. В них, мой добрый зритель, ты должен, видимо, узнать себя.

Исключительная простота метафоры и старомодность киноязыка, возможно, не делают чести фильму Рози в глазах критиков. Но, кажется, наградив главным призом фестиваля именно эту картину, жюри не только сделало добрый юбилейный подарок итальянской кинематографии, о былом могуществе которой на фестивале свидетельствовали разве что архивные кадры хроники, демонстрировавшейся перед показами, но и довольно точно уловило послание основного конкурса, почти все фильмы которого были о нехватке структурирующего божественного начала в текущем хаосе человеческого улья (или человеческой истории, как в случае «Неизвестного известного» (The Unknown Known) Эррола Морриса, где улыбчивый, словно школьник, Дональд Рамсфельд отчаянно путается в показаниях).

Теорема Зеро. Реж. Терри Гиллиам, 2013

О чем была Венеция? Наверно, о бесплодных поисках Бога в современном постсекулярном мире. Ждет звонка сверху герой «Теоремы Зеро» (The Zero Theorem) Терри Гилльяма. Автор поселил своего героя в церкви, бывшем доме Бога, который тот, по всей видимости, оставил. Нужно сказать, что ехидная антиутопия Гилльяма, в которой увешанный айфонами и айпэдами людской рой проводит дни в странных электронных трудах, предельно точно рассказывает о нашем настоящем с его тоской по большому Другому. Современный человек разочарован прогрессом и наукой, не понимает, как функционируют окружающие его плоды этого прогресса, и не хочет понимать. Надежда только на то, что позвонят сверху, расскажут.

Большого Другого десантирует на Землю Джонатан Глейзер в своем фильме «Под кожей» (Under the Skin). Другим, впрочем, оказывается одетая в вареные джинсы и перекрашенная в брюнетку Скарлетт Йоханссон. Неземное существо блуждает по унылой северной Англии (стиль фильма можно определить как «Алан Кларк встречает «Секретные материалы»»), заманивая в свои сети падких на алую помаду мужчин. Впрочем, с каждым новым контактом инопланетянка становится все более земной, уязвимой. Заражается гуманизмом. Зудящий эмбиэнтом мир-улей поглощает ее, и ближе к финалу «Под кожей» оказывается фильмом об извечной мигрантской тоске. Северной Англии не важно, откуда ты: из Чехии или с Марса. Другому как понять тебя?

Под кожей. Реж. Джонатан Глейзер, 2013

Невыносимость и одновременно неизбежность человеческой близости в условиях отсутствия чего-то (или кого-то) большего — об этом были и «Бродячие псы» (Jiaoyou) Цай Минляна, в центральном эпизоде которых Ли Каншен сначала душил, а потом и съедал человека-капусту, и даже «Ревность» (La jalousie) Филиппа Гарреля. «Священная GRA» (Sacro GRA) лишь рассказала об этой богооставленности, обрекающей человека на другого человека простым, понятным любому зрителю языком: если Бог и заявится к нам, то без стука, а запросто, как является к своим древоточцам уставший ботаник.

Тех, кто недоволен выбором жюри хочется спросить: было ли из чего выбирать? Хотя нет, было, конечно. Будь моя воля, все возможные призы отошли бы Хайяо Миядзаки и его биографическому эпосу «Ветер крепчает» (Kaze tachinu). На этом фестивале не было автора, яснее высказавшегося о мучительной диалектике человеческой жизни, балансирующей на грани мечты и ее краха. «Ветер крепчает» — мастерский текст, в котором сплетаются мотивы «Волшебной горы» Манна и заявленного в названии стихотворения Поля Валери. Миядзаки средствами анимации рассказывает о божественном ужасе Токийского землетрясения 1923 года так, как не расскажет об этом ни один голливудский блокбастер. Он одинаково точен и в поэзии парящего между влюбленными бумажного самолетика, и в описаниях преимуществ утопленной клепки фюзеляжей, превращая кинематограф в того самого большого Другого, о котором герои прочих фильмов лишь грезят. Кино — это закапанные в глаза капли грез. Сны у Миядзаки вторят сугубо реалистическим картинами тревожного межвоенного затишья 20-30-х. Главный герой «Ветер крепчает» — проживший долгую жизнь великий японский авиаконструктор Дзиро Хорикоси — создал один из самых прекрасных самолетов 40-х, истребитель Zero. И умаляет ли его красоту количество успешных боевых вылетов, сбитых летчиков противника и разрушенных с неба человеческих городов? Нисколько.

Ветер крепчает. Реж. Хайяо Миядзаки, 2013

Божественный ветер крепчает, разметая в прах любые мечты, но мы должны жить и продолжать грезить о большем.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить