Палитра вместо пол-литры
Инженерный замок
Выставка картин Сильвестра Сталлоне в Русском музее напоминает один эпизод из его недавнего фильма «План побега», где его партнер Арнольд Шварценеггер издевается над допрашивающим его директором тюрьмы: «Я всегда хотел быть художником. Но таланта не было.» — и рисует на листочке бумаги оскорбительную для собеседника задницу. О том, что Сильвестр Сталлоне всегда хотел быть художником, прошел курс обучения в Швейцарии и с 1975 года по сей день параллельно со съемками в кино писал картины, оборудовав мастерскую в гараже, информирует специальный стенд у входа на выставку. Изобразительное искусство Сталлоне не настолько фигуративно, как рисунок самокритичного шварценеггеровского персонажа — как следует из той же предваряющей выставку сопроводиловки, данный мастер считает живопись «самым быстрым и точным транслятором подсознания», и даже если речь идет об изображениях конкретных людей, то следует заранее приготовиться к тому, что это не портреты в традиционном понимании (аналогичным образом еще в одном фильме художник Перкинс подготавливал принца Флоризеля к восприятию своей оригинальной творческой манеры).
Сильвестр Сталлоне
Сама выставка не сразу ошарашивает незнакомого с современным искусством зрителя с неотфильтрованным потоком подсознания: первым у входа висит диптих «Арена» 1999 года, фактически автопортрет. Полотно поделено пополам, и левую половину занимает фотография Сталлоне, видимо, в роли Роки, немного разукрашенная потеками красной краски, а справа в такой примитивистской манере нарисован он же, с добрым лицом и в шляпе. О любимых цветах живописца можно составить полное представление уже по этой картине — в большинстве его картин преобладают желтый, красный и зеленый на черном фоне, и если от этого принципа Сталлоне отклоняется, то, судя по всему, это свидетельствует о каком-то особо сильном эмоциональном впечатлении, под которым написана эта картина, и вообще, художественное творчество для этого автора служит психотерапией. Об этом он сам и говорит в одной из цитат из его интервью, которые висят рядом с некоторыми картинами — так, одна из них, «Смерть друга» (1977) была написана после смерти Джейн Оливер, менеджера Сталлоне, и за кисть он взялся сразу после звонка с трагическим известием. Эта картина заметно отличается четкостью линий и графичностью от остальных, в которых автор скорее склонен к такому почти джексон-поллоковскому хаотичному нагромождению пятен, и если самая четкая картина написана под влиянием скорби, то об остальных скорее можно предположить, что в них выплеснулись гнев и раздражение.
Есть, впрочем, и картины в которых психоаналитик-любитель сможет прочесть усталость от кинематографа. Например, тоже автопортретного характера «Мутант» (1990), где фигура героя не нарисована, а сложена, как коллаж, из нарезанных на бумажные квадратики сценариев с репликами Роки и других персонажей. Или, скажем, абстрактный триллер 2010 года, который так и называется «Триллер»: полотно исписано буквами (которые, вероятно, автору здорово надоело читать, готовясь к очередной роли), и только где-то в середине едва угадывается очерченная тонким контуром вся та же, уже знакомая голова в шляпе, пухнущая от этих агрессивных, кричащих ядовитыми красками со всех сторон, букв, а рядом с ней — кусочек паутины, которую можно понимать как метафору невозможности актера вырваться из паутины шоу-бизнеса, ну и в общем-то как драматургический принцип переплетения сюжетных нитей, по которому обычно построен хороший триллер.
Много у Сталлоне, разумеется, и боксерских картин. «В поисках Роки» (1975) — поясной портрет боксера, чей желтоватый силуэт разрисован серыми полосками, и только глаза обведены красным. «Красные глаза — это от боли, — поясняет очередная цитата из интервью на табличке. — Глаза — это то место, где концентрируется вся боль, которую видит боксер». Перчатки, впрочем, у сталлоневских боксеров тоже, как правило, красные, как на «Последнем раунде» или «Плате за победу» (оба 1991), так что красный — это цвет не только боли, которую чувствуешь ты, но и той, которую ты причиняешь. Красного, оранжевого и желтого больше всего на философском полотне «Человек» (1991), тоже снабженном пояснением: «Художник всегда в таком уязвимом состоянии. На меня большое впечатление производят краски. Я самовыражаюсь через цвет. <…> Интересно наблюдать, как сканируется мозг, и вы можете увидеть части головного мозга. Они желтые, красные, синие. И вы действительно можете проследить за чувствами».
Если проследить за чувствами художника Сталлоне, то, судя по картинам 2013 года, которые висят в самом дальнем зале, с возрастом он заметно погрустнел, хотя возможно, стал спокойнее и мудрее. Тут гораздо меньше красного, больше черного, и впервые появляется яркий фиолетовый — на картине «Семейные связи». На табличке автор признается, что даже самые суровые мужчины без матери всегда ощущают некую пустоту, и в них всегда сидит маленький ребенок, который кричит, чтобы его защитили. На картине, однако, огромная черная материнская фигура в полхолста выглядит устрашающе, а маленькая красная клякса внизу, в которой можно разглядеть ребенка, и действительно создает ощущение какой-то беззащитности и испуга, и если попытаться проанализировать то подсознание, которое якобы пытается запечатлеть Сталлоне, то автор этой картины мать скорее боится, чем любит. Это, однако, лишь одна из версий, да и любое из этих полотен вполне может быть дописано, как угодно — Сталлоне даже специально выставляет картины лишь наполовину обрамленными (сверху и по бокам до середины), как бы подчеркивая, что любой художник все время недоволен результатом и хотел бы все переделать.
Посетители выставки тоже не все остались довольны, судя по книге отзывов, в которой, однако, положительные все же преобладают. Один из самых лаконичных гласит: «I like art. I don’t want to come back», а одна из посетительниц извинилась за критику, но заметила, что ее внук все-таки нарисовал бы лучше. Есть и менее деликатные отклики: «Откровенный плевок в сторону творчества, плевок больного человека, много раз получавшего по голове». Наиболее конструктивно поступил некий Макс, оставивший свой телефон с предложением: «Не откажусь принять в дар шедевр „Секс“». (Это такая довольно экспрессивная картина из последнего с красными кляксами на черном фоне, в которых при желании можно угадать две человеческие головы, а то и три). Я телефон оставлять не стала, хотя не отказалась бы принять в дар аналогичный шедевр поменьше — это почти такая же, как «Секс», длинная красная клякса на красивом фоне цвета мокрого асфальта, под названием «Извержение», самая маленькая картина на выставке, размером примерно 20×20 см. Но даже если миниатюрного «Извержения» Сильвестра Сталлоне мне у себя дома не видать, все равно хочется выразить ему благодарность за вдохновляющий и поучительный пример работы актера над собой: слабый человек при малейшем стрессе бежит в рюмочную, а сильный, хотя и много получавший по голове, — в гараж к мольберту.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса