Охота на инкуба
В январе 2024 года писатель Борис Акунин (настоящее имя: Григорий Чхартишвили) признан иноагентом. По требованиям российского законодательства мы должны ставить читателя об этом в известность.
![](/img/blog/2012.04/shpion_01.png)
Шпион. Реж. Алексей Андрианов, 2012
Акунин создал антироман, как чекисты обосрались, и иначе обойтись с самым кондовым жанром русской словесности не мог: не такое у него, как говорила Манька Облигация, воспитание. По-русски о контршпионаже до самого «Момента истины» не писано ни единой приличной строки: доброе слово политическому сыску означало прямой комплимент Сатане, и шли на это лишь сущие неандертальцы типа Шейнина с Ардаматским. Знатный версификатор Акунин искусно имитирует их дубовый стиль, теша поклонников издательства Ad Marginem. Шефы закордонных бюро обращаются друг к другу специальным гадским словом «дружище». В разговоре то и дело сыплют русскими поговорками. Фюрер меряет шагами кабинет из мореного дуба. Оперработник строго влюбляется в строгую девушку с васильковыми глазами, а ее старорежимный папаша поит кавалера чаем с пряниками. Все ездят думать на рыбалку.
Тут все встает вверх дном. Девушка с глазами говорит работнику, что раз он чекист, спать она с ним больше не будет, ибо злу не след потакать и в малом. Папенька согласен. Оперработа сводится к пыткам по всему спектру от мордобоя до фармацевтики. И главное, главное: вместо того, чтоб поставить перед собой черную цель и налететь на монолит народного единства во главе с боевым отрядом в кожаных тужурках, враг ставит черную цель и с блеском осуществляет задуманное, потому что играет в шахматы, а народное единство — в городки. Чекисты, мудрствуя лукаво, проваливают порученные операции все до одной. Вражеских дипломатов топят в проруби, но так и не выведывают у них пароль для встречи радиста — приходится опять полагаться на бокс. Связник, выпасаемый на двадцати машинах с пеленгатором, расшифровывает слежку, кладет восьмерых и стреляется, разбив передатчик. Чтобы покрыть его пропажу, с Крымского моста скидывают рейсовый троллейбус с восемьюдесятью двумя случайно подвернувшимися совгражданами, а пограничные округа разоружаются перед партией в самый канун вторжения пятимиллионной армады. Главный фашист вообще оказывается евреем (это уже оммаж киноклассике: вопреки элементарной логике, вражьих засланцев всегда играли Файт, Фогель, Петкер и Зельдин; не имея возможности пригласить сионских исполнителей, Акунин делает немецкого резидента Коганом).
![](/img/blog/2012.04/shpion_02.png)
Шпион. Реж. Алексей Андрианов, 2012
Так, товарищи, нельзя.
Народ нас не поймет.
Для начала продюсеры скостят число жертв операции «Затея» ровно вдвое — с 82-х до 42-х — и все запишут на счет Берии, а не исконно русского человекоедства, именуемого для краткости добротой. На роль бычка с чубчиком лейтенанта Дорина пригласят красавца-мужчину Данилу Козловского, которому васильковые глаза с потрохами простят миллионы загубленных его фирмой соотечественников и родят в положенный срок сына-богатыря. Стойкое противление верующей барышни жандармскому злу опошлят мотивацией — арестом мамы; каб не мама, с синих фур и спроса нет. Дипломатов макнут в прорубь, но не насмерть, связника решат брать не потому, что хвост срисовал, а потому, что так надо. Когану сохранят фамилию, но загладят вызывающе славянским исполнителем. И у Гитлера все выгорит не потому, что Бог иногда серчает на слишком большое свинство, а потому что гады Сталин и Берия завели не свой народ не туда и там круто лоханулись.
![](/img/blog/2012.04/shpion_03.png)
Шпион. Реж. Алексей Андрианов, 2012
И самое парадоксальное, что продюсеры в своих построениях совершенно правы, хоть Акунин их и не простит, и здороваться не будет долго. Потому что ставить его книгу можно только в жанре комикса, а он требует сугубой определенности добра и зла: наши налево — ихние направо. Потому что именно комиксовость, нарочитая чрезмерность, а иногда и просто оголтелая дурнина в сполохах молний и аккордах еврейских композиторов сделали чекистский фильм куда более пристойным продуктом, нежели дремучая проза, по которой он ставлен. Все «Ошибки инженера Кочина», «Дела № 306», «Тайны двух океанов» и «Человеки без паспорта» есть чистопородные комиксы, в которых аура страшной сказки нивелирует подлость и тупость исходных сценариев. А стало быть, главная засада постановки состояла не в трактовке образа железного наркомата, а в том, что русские режиссеры взращены реалистической школой и категорически не умеют ставить миф — в том числе, как показала практика, и босс студии «Тритэ» Н.С. Михалков. Так что приглашение дебютанта Алексея Андрианова оказалось самым выигрышным билетом проекта: он умеет; у новых молодых вообще больше тяги к мистике, метафизике и совам, которые не те, чем кажутся.
Андрианов создал контрастную эстетику Готэм-сити: бэтмобили, черная кожа, ампирные храмы добра и готические вражьи чертоги. Он вписал Сталина в кремовые балюстрады виртуального Дворца Советов, будто снятого с полотен Комара и Меламида (там, где к Вождю прилетает с перстами пурпурными Эос). Он озарил бастионы Лубянки алыми зарницами и разве говорящих летучих мышей не нагнал, хотя мог. В таком регистре вполне можно и войну перенести, и чертей напустить, и ЧК обелить — ибо не всерьез, а на пользу делу; срок давности, что ни говори, позволяет. И нарочито «жирная», как в немом кино, актерская игра является очевидной режиссерской задачей: звериный оскал фосфорической женщины Толстогановой, басаврючий хохоток Газарова-Берии, гримасы Бондарчука и коленца Горбунова вполне соответствуют балаганной природе жанра (хуже, когда задача плохо играть ставится скверным артистам, взятым на эпизод за мультипликационную типажность).
![](/img/blog/2012.04/shpion_04.png)
Шпион. Реж. Алексей Андрианов, 2012
В остальном торт удался.
Бондарчук с розой дает янтарное танго имени Кортнева в лучших традициях новогодних песен о главном. Москва смотрится сбывшимся раем О.С. Бендера, где мулаты в белых штанах и дети с мороженым. Пули летят меж бархатных портьер и мраморных ступеней. Жаль только, во имя дивного боя Бондарчука с группой захвата НКВД пришлось пожертвовать блестящим диалогом:
— Значит, вы не арестованы?
— Ага. «Откройте, телеграмма». Идиоты! Положил на месте всех четверых.
Но глядя, как кувыркаются оземь черные рыцари в коже, Акунин должен авторов простить. Он явно всю жизнь хотел это увидеть.
И пересматривать по многу-многу раз.
![](/img/blog/2012.04/shpion_05.png)
Шпион. Реж. Алексей Андрианов, 2012
Шесть вопросов Борису Акунину задала Анастасия Житинская
— Выходящий сейчас в прокат фильм «Шпион» — уже шестая экранизация ваших произведений. Принесла ли Вам удовлетворение хоть одна из них?
— В какой-то момент я сказал себе: экранизация не мой продукт и не моя ответственность. Не нужно принимать киноверсии близко к сердцу. Если экранизация увеличила мою читательскую аудиторию — значит, это хорошая экранизация. Фуллстоп.
— Такой бренд, как «Борис Акунин», уже сам по себе может привлечь зрителя в кинотеатры. Насколько Вы свободны в выборе продюсера и творческой группы? Или все же Вы зависимы от выбора студий?
— Студия выбирает, что она хотела бы экранизировать. А дальше мы или договариваемся, или нет. Набор условий у меня стандартный: гарантии достаточного бюджета, согласование кандидатуры режиссера и одобрение сценария. Мой гонорар — вопрос второстепенный, поскольку я рассматриваю кино не как источник дохода, а как промоушн для книг.
— События всех предыдущих экранизаций происходили в до- и предреволюционной России (фандоринский цикл и «Пелагия…»), времени, так хорошо Вами описанном. Большинство читателей и зрителей ассоциируют Акунина именно с этой эпохой. Действие же «Шпионского романа» и фильма «Шпион» разворачивается в 1941 году, времени, гораздо более жестком и монохромном. Выбор этого произведения для экранизации принадлежал Вам?
— Нет, конечно. Я же не могу приказывать студиям, что они будут экранизировать. «Шпионский роман» давно хотел экранизировать Леонид Верещагин из студии «Тритэ». Я с ним работал уже на нескольких экранизациях, это замечательный профессионал.
— Не создавало ли трудностей то, что Вы с продюсером Михалковым оказались по разные стороны политических баррикад?
— А я по поводу «Шпиона» с Никитой Сергеевичем ни разу и не общался. В данном случае, насколько я понимаю, заказчиком являлось РТР, а «Тритэ» — просто продюсерской фирмой. Главной инстанцией — в качестве генерального продюсера — был Сергей Шумаков (который сейчас руководит каналом «Культура»). С ним-то я в основном и препирался.
— В своем эссе о кинодраматургии «Рыцарь печального жанра» Вы в качестве ориентиров, примеров для подражания называете сценариста Владимира Валуцкого и фильмы режиссера Виталия Мельникова. С первым из них Вы работали над картиной «Шпион». Не было ли мысли отдать свое произведение кому-нибудь из режиссеров ленфильмовской школы?
— Вопрос о режиссере решался долго и довольно мучительно. Мы с Сергеем Шумаковым много спорили, никак не могли договориться. Дебютант Алексей Андрианов — это его идея. Вначале я отнесся к ней чрезвычайно скептически. Но после первой же встречи с Алексеем понял, что Шумаков прав и что выбор правильный.
— Ваш фандоринский цикл давно перерос время самого Фандорина и простирается вплоть до наших дней, становясь самостоятельной, саморасширяющейся вселенной, где действуют даже не потомки Э.П.Ф., а приемники его идей. Есть ли планы запечатлеть эту вселенную в кинематографе?
— Конечно, есть. Только что возник проект 12-серийной «Алмазной колесницы» со съемками в Японии. На российском «Диснее» готовится экранизация «Детской книги» в двух версиях — киношной и телевизионной. Есть еще пара опционов, из которых то ли что-то получится, то ли нет. Кроме того, на продвинутой стадии находятся переговоры об английском сериале «Фандорин» — уровня «Даунтон-эбби» или «Шерлока», во всяком случае с гарантией хорошего бюджета. Это меня очень интересует, потому что никто не умеет делать костюмные теледрамы лучше англичан.