Чтение
Юрий Болотов
Юрий Болотов

Обсессии и атомные бомбы


 

● ● ●

 

Великая депрессия, Тень

Во всем виновата атомная бомба. Или террористы. Это понятно.

Шиван-хан все рассчитал. Заряд из мифического металла бронзиума в серебристой бериллиевой сфере должен был разнести центр Нью-Йорка и положить начало новому мировому порядку. Но не случилось: пока известный бельгийский журналист Тинтин преследовал наркоторговцев в оккупированном Японией Китае, а археолог Индиана Джонс спасал древние артефакты от помешанных на оккультизме нацистов, за главным городом на свете присматривал тайный мститель — Тень.

Ламонт Крэнстон был щеголем и миллионером с выдающимся носом, загадочным перстнем и не совсем ясным прошлым. Молодость он провел где-то на востоке, в Тибете, — там живут так, будто в 1935-м все еще Средние века, и верят, что магический реализм — не только художественный метод. Потом он вернулся и придумал себе то ли ночное развлечение, то ли самоистязание.

В черном плаще, широкополой шляпе и кроваво-красном шарфе он расследовал загадочные преступления и методично уничтожал нью-йоркских преступников потоками свинца из двух пистолетов. Он как никто другой прятался в ночных тенях, затуманивал сознание и пугал зловещим смехом.

В такого антигероя невозможно было не влюбиться — даром что черты молодого Алека Болдуина трагически менялись при переодевании в ночного мстителя. Но ведь в «Тени» (1994) еще был Нью-Йорк тридцатых, ожидавший появления Кинг Конга или больших железных роботов, а получивший потомка Чингисхана с ветхой магией и современным оружием. А еще там была Марго Лэйн — и записки, ловко летящие из одного здания в другое по пневмотрубам. Фильм Рассела Малкэхи был концентрированным детским удовольствием, провалился в прокате и на дюжину лет сослал режиссера из большого кино в телевизор. А Тень списали в утиль, не дождавшись бума комиксов в массовой культуре. Ничего страшного: мавр сделал свое дело.

 

● ● ●

 

Высадка в Нормандии, Супермен

И любимого снобами Maus Арта Шпигельмана, и Кристофера Нолана в самом дубовом его проявлении не случилось бы без одного человека — Уолтера Гибсона. Он придумал Тень и запустил настоящую лавину, ставшую неотъемлемой частью американской культуры. В начале тридцатых Гибсон, увлекавшийся фокусами нью-йоркский репортер, мучительно искал дополнительный заработок — и нашел. В тот момент издательство Street & Smith, специализировавшееся на настоящем pulp fiction, очень рассчитывало на обновление линейки. Старые герои не пользовались популярностью, конкуренты давили, а единственным светлым моментом стал успех радиопередачи, в которой таинственный персонаж по имени Тень пересказывал детективные истории издательства. Нуждавшемуся журналисту предложили написать о Тени пару повестей, и в апреле 1931 года вышел первый выпуск The Shadow Magazine.

На радио у Тени были имя, голос, зловещий смех и убийственный панчлайн: Who knows what evil lurks in the hearts of men? The Shadow knows! — а все остальное пришлось придумывать Гибсону. Он сложил персонажа из любимых фокусов и тайн и преуспел: тиражи раскупали, а журнал из ежеквартального сперва превратился в ежемесячный, а потом стал выходить раз в две недели. Гибсон был невероятно продуктивен, работал до изнеможения, писал по десять тысяч слов в день, а его работа не только становилась все популярнее, но и определяла новый тип героя палпа: за Тенью последовали Док Сэвидж, Паук и другие. Параллельно с журналом развивалось и радиошоу, целый год антигероя даже озвучивал Орсон Уэллс. А потом все быстро прекратилось — палповые герои в массе своей не пережили войну, им на смену пришли комиксы. Ученый и боец Док Сэвидж превратился в Супермена, а детектив Тень — в Бэтмена.

Понять, почему это произошло, не так уж сложно. Своим успехом палп в большой степени был обязан эскапизму: пока экономика пребывала в депрессии, а коррумпированная полиция бездействовала, Тень восстанавливал справедливость на страницах журнала — здесь и сейчас, как того хотела публика. Это отлично работало в начале 1930-х годов, но уже к концу десятилетия настроение публики изменилось, потребовались новые герои, способные сражаться с глобальным и куда более абстрактным злом.

Тревогу перед ближайшим будущим лучше всего уловили дети недавних переселенцев из Восточной Европы. Джерри Сигел и Джо Шустер придумали Супермена, Боб Кейн и Билл Фингер сотворили Бэтмена, Уилл Айснер писал истории о Спирите, а Джек Кирби — о Капитане Америка. Все они были молодыми евреями, и все по-своему отгораживались от бытового антисемитизма и надвигавшегося нацизма. Образ Супермена, инопланетянина и почти полубога, был все той же попыткой бегства от реальности, и очень скоро солдаты в окопах стали читать рисованные истории о победах супергероев на передовых. Конечно, Супермен прилетел не с Криптона, а из маленького местечка у черты оседлости — и прилетел навсегда.

Каждое десятилетие давало комиксам новых героев. В конце пятидесятых, когда человечество бредило реактивными самолетами, ракетами, научной фантастикой и космосом, на пост главных супергероев заступили Зеленый Фонарь и Флэш — золотой век комиксов сменился серебряным. А уже в 1960-х годах появился рефлексирующий подросток Человек-паук — такой же продукт своего времени, как и хиппи. Новые герои внешне все дальше уходили от героев палпа, и причиной этому отчасти стала цензура: в 1954-м, в самый разгар маккартизма, под предлогом борьбы за нравственность молодежи издательства ввели собственный кодекс.

Насилие было запрещено, а истории стали проще и светлее. Так, Бэтмен 1940-х мог убивать бандитов, а в 1950–1960-е годы борьбе с уличной преступностью он предпочел полеты на другие планеты и сражения с роботами и огромными ящерами. Уже в наше время великий постмодернист Грант Моррисон переосмыслит эти странные истории как галлюциногенный бред умирающего героя, да и только: из-за цензуры комиксы застынут на два десятка лет. К восьмидесятым от издательского кодекса устанут, но для перерождения жанру понадобится свежая кровь — подобно Голливуду, волну перспективных художников и авторов выпишут из Британии. Но новый язык изобретут лишь двое — теперь их знают даже те, кто никогда не брал в руки рисованные истории. Это Фрэнк Миллер и Алан Мур.

 

● ● ●

 

Посадка на Луну, Доктор Манхэттен из Хранителей

На жанр комиксов всегда сильное влияние оказывали личные одержимости авторов. Британец Алан Мур — анархист, пацифист, феминист и при этом самый адекватный человек на свете. Он мог изложить свои взгляды в виде подростковой энциклопедии по свержению фашистского режима, «V значит вендетта». Американец Фрэнк Миллер — почти противоположность: кажется, ничто не интересует его больше, чем неразговорчивые мужчины, которые прямо сейчас в дрянном кабаке допьют последний стакан, а после пойдут на верную смерть. Они оба выросли на комиксах и вошли в индустрию не из-за денег, как Уолтер Гибсон, а из чистой любви к жанру. Со временем Мур ударился в оккультизм, а любовь Миллера к гротескному и почти бессмысленному насилию превысила все пределы — но это случилось потом, а в 1986-м каждому из них было около тридцати, и были они на пике формы.

Весной того года появилась мини-серия Миллера «Возвращение Темного рыцаря», а уже осенью DC Comics публиковало первые номера «Хранителей» Мура. Нуар Миллера — лучший комикс о Бэтмене: после десяти лет отсутствия Брюс Уэйн вновь надевает костюм и пытается спасти Готэм от преступности. Детектив Мура — лучший комикс вообще: бывшие уличные мстители расследуют убийство своего старого коллеги. В «Темном рыцаре» Миллер раскладывает Бэтмена на кирпичики, но это лишь укрепляет героический миф. По телевизору спорят, добро Бэтмен или зло, а постаревший Уэйн, внутренне надломленный и переживающий во снах раз за разом убийство своей семьи, делает свое дело — даже не потому, что уверен в собственной правоте, а потому, что отступать больше некуда. Герои Мура — также коллекция душевных травм: если ты надеваешь костюм и идешь на улицу драться с бандитами, то, скорей всего, у тебя просто не стоит. Это в лучшем случае.

После такого комиксы не могли быть прежними. Оказалось, что сильные и безупречные герои рисованных историй — вовсе не герои, а люди со своими страстями. К тому же, скорее всего, преступники, действия которых лишь ухудшают ситуацию. Этот освежающий взгляд снял последние цензурные барьеры, если таковые были, и в 1990-е годы изголодавшийся жанр ударился в насилие, а самыми интересными персонажами стали антигерои. Но мрак и развенчание образа супергероя — лишь побочные продукты нового языка. Главные события в новеллах Миллера и Мура происходят на заднем плане, где часы Судного дня отсчитывают, сколько же там осталось до атомной войны. Ради того, чтобы заработала их тихая машинерия, стоило переизобрести жанр.

В «Хранителях» сложная детективная интрига ведет к теракту, который в самый последний момент останавливает СССР и США от взаимного уничтожения. В «Темном рыцаре» война уже идет по телевизору. Где-то там, далеко, две сверхдержавы сражаются за небольшой остров. На стороне США Супермен, и Советский Союз наносит ракетный удар, который вызывает в Америке веерное отключение электричества и ядерную зиму. Для поддержания порядка в разоренном Готэме Бэтмен организует народное ополчение и очень скоро становится врагом федерального правительства.

Обе книги пропитаны страхом перед атомной войной — настолько сильным, что он выворачивает авторов и героев наизнанку. Герои Алана Мура ради всеобщего мира соглашаются смолчать и самоустраниться. Бэтмен Фрэнка Миллера идет по пути непоколебимого Роршаха: если ради мирной жизни в Готэме надо стать преступником, то он станет преступником. И если надо послать к черту правительство, то, значит, к черту его. Не стоит ожидать, что это кончится чем-то хорошим: усмирять Бэтмена прилетит работающий на президента Супермен, и они будут драться в Криминальной аллее, где когда-то давно убили родителей Уэйна. Умом и хитростью Бэтмен победит Супермена — и умрет. А с ним умрет и все, что было прежде.

 

● ● ●

 

Испытание ядерного оружия, Бэтмен из Тёмного рыцаря

Дарвин Кук рисует так, словно за окнами рекламного агентства «Стерлинг Купер» вечный 1960-й, а по улицам бродят персонажи Ричарда Старка. Все девяностые художник занимался анимационными сериалами (самый известный — Batman: The Animated Series) и лишь дюжину лет назад он принялся за комиксы, но быстро стал звездой. В 2003-м Кук опубликовал собственных «Хранителей», эклектичную четырехсотстраничную серию DC: The New Frontier, в которой рисованные герои сороковых и пятидесятых оказываются настоящими людьми.

В 1945-м военная команда «Неудачников» погибает на мифическом Острове Динозавров в Тихом океане. В 1952-м после случайной смерти полицейских федеральное правительство запрещает супергероям скрывать свои личности, и действующий в Готэме Бэтмен уходит в настоящее подполье. В самом конце Корейской войны молодого пилота-идеалиста Хэла Джордана (в будущем — Зеленого Фонаря) подбивают и, приземлившись, он вынужден убить противника, такого же мальчишку, как и он сам. В результате научного эксперимента на планету прибывает марсианин Дж’онн Дж’онзз и, меняя свой облик, устраивается работать детективом в полицию. А в это же время в Индокитае Чудо-Женщина и Супермен спорят, имеют ли они право ввязываться в чужую гражданскую войну. И все это на фоне начинающегося противостояния СССР и США, запуска первого спутника и засекреченной американской космической программы.

События мелькают, скорости растут по экспоненте, появляются новые супергерои, а старые знакомые сильно меняются — Кук рифмует историю комиксов с историческими событиями между Второй мировой и убийством Кеннеди, чтобы в конце концов сложить разрозненные элементы в эпическую историю тайной инопланетной угрозы, а она оказывается не важна. Художник не возрождает золотой и серебряный века комиксов, хотя мог бы сделать это лучше, чем сами создатели. Нет, это чистый постмодерн: в его плакатных, мультяшных, чуть наивных и наполненных мечтами о будущем пятидесятых и ранних шестидесятых обитают современные герои. Изредка, выпивая в баре, они могут позволить себе снять с лица эталонную улыбку и сказать, что в мире что-то не так — или что южане-расисты, сжигающие негров, мягко говоря, не правы.

Пересказывая раннюю историю комиксов с помощью новаторских для жанра техник, Кук лучше других уловил нерв 2000-х годов. Истории как таковые, кажется, больше не важны. Нет, конечно, супергерои опять борются с новыми угрозами, которые еще масштабнее, чем прежде, несут потери и ценой невыразимых усилий одерживают пирровы победы. Но это скучно. В последнее десятилетие сюжетный фокус сместился на второстепенных персонажей, а главными врагами героев стали они сами. Так, в середине 2000-х годов вселенную Marvel раздирала на части гражданская война: сумасшедший шотландец Марк Миллар в очередной раз решил выяснить, кто разрешил супергероям быть супергероями, да и нужно ли на это разрешение. Новая звезда комиксов Скотт Снайдер пошел даже дальше. В новых частях сериала о Бэтмене Джокер после долгого отсутствия возвращается в мрачный город и маниакально перепридумывает, а после вновь воплощает в жизнь свои самые известные преступления. Его цель, впрочем, — не насилие и не хаос как таковой: непостоянный злодей как профессиональный психотерапевт раскладывает по полочкам свой изощренный bromance с Бэтменом и попутно убивает его семью. Не людей: все подопечные Брюса Уэйна остаются живы, но между ними теперь нет доверия.

Бэтмен превратился в мрачную экзистенциальную драму и пережил новый успех, но вообще дела у супергероев плохи. В этом году Супермену исполнилось 75 лет, его враги остались в прошлом. Время летит, антураж меняется, а правила рисованных историй, как ни сопротивляйся, остаются прежними: мир комиксов — это всегда по духу тридцатые или пятидесятые, сотканные из больших городов, суперзлодеев и неизвестности, будь то космос или дальние земли (наверное, поэтому лучшим воплощением идеи кинокомикса оказывается формально независимая серия об Индиане Джонсе, а не новые линейки фильмов Marvel и DC Comics).

Внутренние конфликты классических комиксов были созвучны концу 1970-х и 1980-м годам, когда после провала модернистских экспериментов старые индустриальные города пребывали в упадке, а над миром нависла осязаемая угроза атомной войны, но не созвучны нашему времени. После 11 сентября Зло безлично, не персонифицировано; не очень понятно, как с ним бороться. Старые враги не отражают новых проблем, герои ничего не могут поделать, а страх перед терроризмом рождает и страх перед борющимися с ним спецслужбами. И выхода лишь два: отправиться восстанавливать справедливость в прошлое, как поступил Дарвин Кук, — или продолжать притворяться, занимаясь самокопанием во внутренней эмиграции. Индустрия выбрала второй путь и воспользовалась приемами авторских комиксов.

 

● ● ●

 

Взрыв Всемирного торгового центра, Митчелл Хандред из Ex Machina

В Нью-Йорке 2030-х годов есть роботы, необычные наркотики инопланетного происхождения и новые виды порнографии, но все это не имеет значения. Люди не меняются: разнорабочий в клубе влюбляется в танцовщицу, молодой художник в заброшенном заводском здании устраивает симфонии ревущих чайников, а боксер хочет бросить спорт и вернуться к семье — но для этого, как всегда, надо лечь в последнем поединке. Это новелла «100 %» Пола Поупа, которая выглядит и читается как сладкое и грустное воспоминание о хорошем фильме Вонга Кар-Вая, который кажется хорошим только потому, что давно его не смотрел. Здесь нет супергероев и нет всемирной угрозы — только лишь маленькие люди ведут свои маленькие жизни на черно-белых страницах.

Независимые авторские комиксы печатались и в 1970-е годы, но отдельной сложившейся субкультурой они стали в 1990-х, когда интерес к взрослым историям совпал с появлением независимых издательств и современной системы распространения. Maus Арта Шпигельмана, создававшаяся более десяти лет страшная книга о мышах-евреях и кошках-нацистах, оказался первым жанровым успехом, открывшим дорогу многим авторам. Впрочем, независимые комиксы от этого так и не стали настоящим мейнстримом. Шпигельман, затронувший болезненную тему Холокоста, — скорее исключение, чем правило: не только персонажи Пола Поупа подчеркнуто антигероичны и обитают в привычной реальности, это общее свойство жанра. Девушки и инди-рок; странная болезнь, которая передается половым путем и уродует подростков в Сиэтле 1970-х годов; неприятный и неловкий мизантроп, обнаруживший в сорок с чем-то лет, что у него есть дочь, — по меркам большинства любителей супергероев это все скучно, а вне аудитории комиксов о таких работах узнают отрывочно и совершенно случайно. И все же именно в этом вареве не только родился новый язык, способный примирить реальность и старых персонажей, но и новые герои.
Ночной мститель появляется там, где городские службы не работают, но стоит это исправить, и он оказывается лишним. На смену ему приходит городской менеджер, которому надо бороться со снегопадами, пробками и проблемами образовательной системы. Брайан Вон в свой серии Ex Machina изобразил именно такого персонажа. Митчелл Хандред в результате несчастного случая научился разговаривать с механизмами и стал спасителем Нью-Йорка: 11 сентября 2001 года он успел отвести один из авиалайнеров от Всемирного торгового центра. Очень скоро он забросил свой джетпак, почти забыл о своих новых спецспособностях и победил на выборах мэра города. Хандреду не надо искоренять уличную преступность, ведь об этом и без Бэтмена позаботился Рудольф Джулиани; его работа — сперва разобраться со скандалом на новой выставке в музее современного искусства, а потом нужно как-то залатать многомиллиардную дыру в бюджете.

В XXIII веке не понадобится и это: в трансгуманистическом мире Transmetropolitan Уоррена Эллиса все проблемы решаются автоматически, и люди то едят клонированную человечину, то превращают себя в колонии наномеханизмов — а спасителем оказывается журналист Спайдер Иерусалим. Он злой, неопрятный, курит, дерется и ненавидит все вокруг — ну и ладно, это не мешает ему раз в неделю в своей колонке отделять добро от зла, а заодно бороться с коррумпированными политиками. Очищенный от научно-фантастической обертки, комикс оказывается антиподом Ex Machina — без контроля общества городские герои рано или поздно становятся злодеями, и неплохо, чтобы рядом оказался честный журналист, даже если он вам неприятен.
Хандред и Иерусалим прекрасны не столько тем, что они ломают стереотипы — негероические герои в мире маскулинных персонажей, один гей, другой наркоман и сексоголик, — а тем, что слишком хорошо отражают наше время: палп и комиксы были формой бегства от реальности, но внезапно оказалось, что бежать никуда не нужно. Рисованные новеллы не пытаются больше приукрасить жизнь, а стараются быть честнее ее — и кто поспорит, что Нью-Йорк из комикса Вона не менее реален, чем город на другом конце света, в котором вы никогда не побываете.

Демонстрация протестного движения Occupy Wall Street во Флориде, Спайдер Иерусалим из Transmetropolitan

P. S.

В прошлом году Гарт Эннис, любитель жестокости и военной истории, вновь оживил Тень. Ламонт Крэнстон больше не борется с преступниками в Нью-Йорке. По ночам ему снятся орды солдат, уничтожающие мирную жизнь, и он носится по свету, стараясь изменить будущее. В Испании, погруженной в гражданскую войну, Тень встретит Джорджа Оруэлла, а в оккупированном Китае сорвет планы японской разведки по добыче урановой руды. Главный злодей, беспринципный шпион Кондо, правда, скроется от супергероя — но не от возмездия. Большая война состоится, и 1945-м житель Хиросимы Кондо сгорит в пламени атомного взрыва.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить