Человек, который никогда не смеялся
О китоновской философии можно было бы написать трактат в тысячу и более страниц, ибо Китон — такой же великий американский поэт, как и Эдгар По, и столь же странный. В этом трактате можно было бы показать, что Китон далёк от мании разрушения Мака Сеннетта, упрямства Гарольда Ллойда, снисходительной хвастливости Фатти, бредового нонсенса братьев Маркс, лунатичной неловкости Гарри Лэнгдона… Китон — сама человечность, но человечность недавняя и ещё не сформировавшаяся окончательно, если хотите, вошедшая в моду человечность.
— Жорж Садуль, «Всеобщая история кино».
Я всегда старался не слишком репетировать, чтобы не было ощущения механистичности, особенно в сценах движения. Замедленную съёмку использовал только для автомобилей, паровозов, но никогда при съёмке людей, чтобы не утерять атмосферу реальности происходящего. Я всегда стремился быть максимальным реалистом, мне не удавалось снять комедию, если её интрига была связана с невероятным.
— Бастер Китон, из интервью журналу «Cahiers du cinéma»,
1962-ой год.
Настоящее имя Китона Джозеф Фрэнсис. По одной из версий, кличку «Бастер», что означает «сногсшибательный», он получил из уст самого Гарри Гудини. Великий маг, славившийся умением прыгать с небоскрёбов и без ущерба для здоровья проходить сквозь стены, увидел, как шестимесячный младенец Китон грохнулся с верхушки бутафорской лестницы, остался жив и даже не заплакал. Трёх лет от роду Китон впервые вышел на сцену вместе с родителями — силовыми акробатами. В этой связи биографы исправно пересказывают ещё одну легенду. Однажды отец, не рассчитав траекторию кульбита, подбросил сына слишком высоко. Китон сильно ушибся, но его сведенное болью лицо показалось публике бесстрастным и вызвало шквал аплодисментов. «Одни играют на том, что доверительно обращаются со зрителями, — заключил впоследствии Китон. — Публика смеётся вместе с ними, а в моём случае зрители смеялись надо мной».
В историю кино Бастер Китон вошёл как неулыбчивый клоун. Во Франции его называли «Малек», анаграммой от слова calme — «спокойный». Впервые появившись на экране в
Бастер Китон, обезьяна Жозефина и режиссёр Эдвард Седжвик на съёмках фильма Кинооператор (1928)
В учебниках кино Китона принято сравнивать с его знаменитыми современниками и конкурентами — Чаплиным и Ллойдом. На магическом олимпе седьмого искусства он стоит рука об руку с Гретой Гарбо, так же как и он редко улыбавшейся с экрана и так же осенявшей жанровые сюжеты маской нездешнего присутствия. Лица богов невосстановимы по памяти. В обыденном понимании черты Китона и Гарбо словно бы стёрты, невыразительны и оживают только в мерцании волшебного фонаря. В отличии от Ллойда и Чаплина, оставшихся в иконографии
Кадры из фильмов Навигатор (1924), Генерал (1927), Наше гостеприимство (1923) и Шерлок младший (1924)
Гарольд Ллойд прославился в образе растяпистого и наглого янки, весело преодолевающего ложные обстоятельства и предрассудки. Чаплин был печальным бродяжкой, равно страдающим от людской глупости и собственных иллюзий. Китон жил в мире вещей и стихий. Вернее — не жил вне стихий и вещей. Неотменимыми составляющими характеров Ллойда и Чаплина была и остается та лёгкость, с которой мы можем представить их судьбы до и после разыгранной в фильме истории. Персонаж Китона не имел прошлого и будущего, он существовал только в настоящем и только в кино — искусстве настоящего. Столь необходимые Ллойду и Чаплину любовные истории у него отходили на второй план. В его фильмах было мало женщин, а дежурные сюжеты ранней комической — женитьба, погоня, находка или спасение не имели ни начала ни выраженной цели, но целиком растворялись в рафинированной пантомиме человека и окружающих его предметов. Ллойд часто использовал стулья и автомобили не по назначению, Чаплин не раз заставлял публику грустить или смеяться, показывая бунт вещного мира, но только Китон до конца воплотил главное свойство кино оживлять неодушевлённую реальность, отыскивая в ней то, что Антонен Арто назвал «отношениями материи с породившим её духом».
Один из лучших фильмов Китона «Генерал» не случайно называют первой и последней эпической кинокомедией. Эпос был не по силам ни социальному юмору Ллойда, ни гениальной сентиментальности Чаплина. Только Китон мог придумать и сыграть историю о машинисте, одинаково влюблённом в юную красавицу и собственный паровоз, и совершающем каскад головокружительных подвигов после того, как враги угнали его паровоз вместе с невестой. Похожий треугольник чувств есть и в «Навигаторе», только вместо паровоза там фигурировал корабль, а вместо гражданской войны — бушующее море. В «Шерлоке младшем» Китон играл киномеханика, отчаявшегося найти ответное чувство в реальности, а потому запросто путешествующего внутри киноленты. В короткометражке «Полиция», стремясь завоевать сердце неуступчивой леди, он обзаводился неуклюжим мебельным фургоном и в конце концов попадал от него в полную зависимость.
Хотя маска Китона восходит к великому Лунному Пьеро
Примечания
1. Бастер Китон (Buster Keaton,
2. Статья написана к столетию со дня рождения Бастера Китона и вышла под названием «Лунный Пьеро великого немого» в газете «Коммераснтъ» от
Читайте также
-
«Если подумаешь об увиденном, то тут же забудешь» — Разговор с Геннадием Карюком
-
Денис Прытков: «Однажды рамок станет меньше»
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Надзирать и доказывать — «Мой злейший враг» Мехрана Тамадона
-
Школа: «Хей, бро!» — Как не сорваться с парапета моста
-
Передать безвременье — Николай Ларионов о «Вечной зиме»