«Минамата» — встреча с Кадзуо Хара
В кинотеатрах вышел фильм «Минамата» (прокатное название — «Великий») о фотографе Юджине Смите (его сыграл Джонни Депп), один репортаж которого о загадочной болезни в Японии здорово всколыхул общественность 70-х. О той же истории классик документалистики Кадзуо Хара 15 лет снимал одноименный фильм. Его фрагменты пару лет назад показывали на «Послании к человеку». Публикуем запись встречи со зрителями.
Здравствуйте! Меня зовут Хара. То, что вы сейчас увидите — рабочий материал.
На съемку ушло пятнадцать лет, сейчас идет монтаж. Почему пятнадцать лет? Когда я начинал эту работу, то совершенно не думал, что буду заниматься только одним этим фильмом. Произошло это потому, что проблема Минамата, как географической местности, так и болезни, названной в ее честь, очень сложная, комплексная, разносторонняя. Также представляло трудность то, что наши герои далеко не всегда хотели быть перед камерой.
Я полагал, что мозг человека будут хранить немножко не так, не в ведре на полу.
Гавань Минамата находится на Кюсю, в префектуре Кумамото. Когда о ней говорят по телевидению, рейтинги сразу растут. Достаточно лишь просто задаться вопросом: «Почему такая проблема возникла»? Если коротко, там была утечка ртути, из-за чего появилась вот эта болезнь, но это если очень коротко. Если просто говорить о том, что случилось и как это плохо, то можно за месяц сделать часовой фильм. Но все не так просто. Скажите, кто-нибудь слышал когда-нибудь о болезни Минамата? Никто и нигде в мире этого не знает. В некоторых европейских странах есть похожая на нее болезнь, и вот там кое-как, более или менее что-то про нее слышали, но в остальных регионах нет.
Когда кто-нибудь болеющий болезнью Минамата умирает, его мозг изымают и хранят в университетах. В фильме показан господин Экино — профессор медицинского университета. Он единственный человек во всей Японии, который на общественных началах, если можно так сказать, исследует эту болезнь на протяжении долгого времени. Это он разрезал мозг на экране. Мозг настоящий, не муляж. Экино запросил мозги пациентов, которые умерли от болезни Минамата, и их исследовал. Мы вошли в комнату в цокольном этаже, в подвале, и вот там хранили мозг. Есть ли в России ведра? Из пластика такие, синенькие. Думаю, что бывают. Я полагал, что мозг человека будут хранить немножко не так, не в ведре на полу. Но для исследователя это совершенно нормально — это их рабочий материал. Экино забрал мозг из университета Осака, привез в Кумамото. И я думал, как же он повезет этот мозг в свой университет? У нас в магазинчиках «24 часа» дают полиэтиленовые пакеты для покупок. В России, наверное, тоже такие есть. Вот именно в такой упаковали мозг, и совершенно спокойно его в мешочке и повезли. И дальше завязали в платочек такой традиционный — фуросики. И Экино в обнимку с этим мозгом поехал на поезде.
Вы знаете, наверное, что такое ртуть. В старых термометрах у вас ее наверняка тоже использовали. Если кто-то выпил или проглотил обычную ртуть из термометра, в этом нет ничего страшного. Это не яд, ничего не будет. Она спокойно выйдет из организма. Однако в городе Минамата есть завод «Тиссо». Они производят разные вещи из пластика. Это все из нефти делается. А для создания химической реакции в качестве катализатора используется ртуть. Во время этого процесса каким-то образом получается, что неорганическая ртуть становится органической, что бы это ни значило. И вот эта органическая ртуть — яд для человека. Завод должен был позаботиться об этой отработанной ртути, ее нужно было собрать, ну, в общем, как-то обработать соответственным образом. Но для этого нужно было вложить деньги. И если вложить деньги, то доход уменьшится — а кому это нужно? И в итоге они не нашли ничего лучше, как годами вливать ее в реку, впадающую в бухту Минамата. Эту ртуть поглощал планктон. Маленькая рыбка ела планктон, потом большая рыбка съела маленькую рыбу. А человек ел что маленьких рыбешек, что средних, что больших. По словам ученых, с каждой ступенью этой цепочки вред от ртути только усиливался. И, по их же словам, она шла прямиком в мозг. В те клетки, что отвечают за наши ощущения. В самые деликатные, легкоранимые клетки мозга. И именно они травмируются и умирают в результате воздействия токсичной ртути.
Что бывает с зараженными? Например, человек порезал палец. Он не чувствует боли — вот это результат. Он может истекать кровью, но не заметит этого. У обычного человека поле зрения 180 градусов, но после воздействия этой токсичной ртути он видит только маленький кусочек перед собой. Поле зрения сильно сужается. Также средние пальцы перестают двигаться. На это часто люди жаловались…
И если вложить деньги, то доход уменьшится — а кому это нужно?
А еще более страшное и серьезное — это то, что мне рассказал врач. Вот, например, есть три пациента с болезнью Минамата, и они разговаривают. Обычно если говорят три человека, то один из них говорит, второй слушает, понимает и как-то реагирует. И дальше эта схема повторяется большое количество раз между ними тремя. А если посмотреть на то, как между собой будут разговаривать три человека с болезнью Минамата, мы увидим, что они сами что-то говорят, но абсолютно не воспринимают речь других, не будучи физически глухими. И вот господин Экино, доктор, он говорит, что схема «послушал-понял-отреагировал» — базовая для любого демократического общества. Как вы думаете? И он обратил внимание на то, что пациенты с болезнью Минамата не могут существовать в нашем современном (хоть и с некоторыми издержками) демократическом обществе. Потому что они не могут коммуницировать тем образом, который принят сейчас у нас.
Приблизительно в 60-ые годы появились первые люди с симптомами болезни Минамата. Тогда это был взрыв, очень много шума. Это были пациенты с очень ярко выраженными повреждениями, симптомами. Там все было видно и сразу. Было ясно, что это очень серьезная болезнь, непонятно какая, новая. Это были те пациенты, которые любили рыбу, много ее ели. Почти все — это были рыбаки. Люди, в большинстве своем, очень бедные, которые жили на побережье, у них не было денег, чтобы пойти и купить еду, но, вот, пожалуйста, море, в нем бесплатная рыба.
В послевоенной Японии было достаточно большое количество общественных движений, но самыми яркими из них являются два. Первое было направлено против строительства аэропорта Нарита в Токио. А второе — движение «Минамата», связанное с болезнью. Существует несколько групп пациентов, которые объединились и пошли в суд, обвиняя государство в бездействии, требуя компенсации, и так далее. Суды заканчивались по-разному. Иногда выигрывали, иногда проигрывали. Ну, вот, например, суд выиграли, что тогда происходило? — Большая денежная компенсация от правительства. То есть, сумасшедшая сумма сразу появлялась в руках у людей, которых до этого были бедными. Те люди, которые проигрывали, они не получали ничего, вообще никакой компенсации. И получался раскол среди пострадавших, потому, что те, кто вообще ничего не получили, начинали завидовать тем, кто получил большую компенсацию.
Ни в одной стране с государством не просто судиться.
Болезнь Минамата практически всеми врачами признавалась, как болезнь, которая влияет на периферическую нервную систему: зрение сужается, чувствительность пальцев ухудшается. И господин Экино впервые сказал о том, что возможно речь идет не о периферической нервной системе. Он сообразил, что эта болезнь поражает именно мозг и приводит к поражению именно центральной нервной системы. И верховный суд Японии признал его правоту. Поэтому пострадавшие победили в этом суде.
Но даже после того, как прошел суд, правительство делало все возможное, чтобы не признать версию о том, что болезнь Минамата поражает центральную нервную систему, а периферическую. В России тоже есть разделение власти на три ветви? После того, как верховный суд в Японии признал правоту ученого, администрация тоже должна была это признать. А также признать, что все ранее принятые меры были неправильными. Но этого не произошло, потому что на уровне префектуры посчитали возможным сказать, что они не принимают эту точку зрения. И поскольку администрация Минамата не приняла решение верховного суда, то этим несчастным пациентам пришлось снова идти в суд.
Я так понимаю, что ни в одной стране с государством не просто судиться. И эти люди воспринимались как герои, которые, несмотря на болезнь, несмотря ни на что, пошли против и добились своего. Некоторым из этих людей уже девяносто шесть лет. Они всю жизнь на это положили.
Читайте также
-
Высшие формы — «Семечко» Марии Пискуновой
-
Высшие формы — «Мама и животные» Юлии Задарко
-
Высшие формы — «Исчезающий папа» Андрея Рубецкого
-
Высшие формы — «Искры в темноте» и «Что-то упускаю» Евгении Девятовой
-
Высшие формы — «Десять тысяч безобразных пятен» Дмитрия Геллера
-
Высшие формы — «Метро» Валентина Тютерева