Господа все в Париже — «Французский вестник» Уэса Андерсона
В кинотеатрах «Французский вестник» Уэса Андерсона, изысканно и сложно ссоставленный из самых разных жанров, форматов и техник пленочный палимпсест, очередная панихида по XX веку, в которой две дюжины звезд сыграли крошечные, но незабываемые роли. О фильме длинными предложениями рассказывает Василий Степанов.
Все хорошее однажды кончается. Погожим французским деньком 1975-го стайка обездоленных редакторов и авторов журнала «Французский вестник» собралась в кабинете главного редактора, где лежал — естественно, прямо на рабочем столе (ведь в морге была забастовка) — еще не остывший труп их предводителя Артура Ховитцера-младшего (Билл Мюррей), отца-основателя могущественного приложения к ежедневной канзасской газете Liberty Evening Sun, по причуде судьбы выходившего в далеком и вымышленном галльском городке Эннуи-сюр-Блаз (если перевести с французского, то получится что-то вроде «Грусть-Тоска» или «Смертельная Скука», кто-то наверняка сможет талантливей). Как и во всех идеальных французских городах, здесь был бастующий университет, равно свирепая и утонченная жандармерия, а также тюрьма, по праву гордящаяся своими нетривиальными заключенными. Крысы жили в метро, коты — на крышах, пенсионеров грабила одуревшая от первого причастия малышня, а на улице Карманников тусили симпатичные неформалы.
Три журнальных репортажа с прологом и эпилогом — вот на что хватило двух часов и пятнадцати минут экранного времени Уэсу Андерсону.
В общем, бурлила жизнь, и в далеких 1920-х очарованный ее бурлением наследник канзасского медиабизнеса Ховитцер-мл., не смог вернуться домой из французских каникул. Сперва он выторговал у папы право написать серию очерков для воскресного приложения вечерки под названием «Пикник», а после и вовсе успех затеи превратил приложение в отдельное издание, развлекавшее тружеников американского Среднего Запада европейским контентом: политикой, криминалом, новостями искусства и кулинарии — представьте, как если бы Meduza [в 2023 году издание признано нежелательной организацией в РФ] писала только про Ригу и Латвию. Пятьдесят с лишним лет это издание (в чем-то срисованное, как утверждают пресс-релизы, с «Нью-Йоркера») скрепляло лишь одно — доходящая до абсурда любовь главного редактора к авторам, ради которых можно и рекламу вырезать, и количество полос увеличить, и сдачу в типографию перенести.
И вот теперь, когда он умер и в кои-то веки нельзя сорвать дедлайн (ха-ха, глупая шутка), вчерашние соратники, как преступники, приползшие на место злодеяния, собрались подле покойника, чтобы обсудить некролог, перечитать статьи нового номера, который должен стать последним — в завещании ясно сказано: печатные машины по окончании следует переплавить, подписчикам вернуть деньги и принести извинения, авторам раздать золотые парашюты и пожелать доброго пути. Три журнальных репортажа с прологом и эпилогом — вот на что хватило двух часов и пятнадцати минут экранного времени Уэсу Андерсону. И этого, в общем-то, достаточно, чтобы оплакать не только утопию свободной прессы XX века, но и сам ХХ век с его романтизированным насилием, пещерными предрассудкам и все-таки образованием, манерами и настоящими журналами. И поразительно, что эту отходную молитву так легко можно при желании разбить на ультрасовременнные тиктоки — кажется, именно в эту соцсеть со временем и переместится снятый на 35мм пленку фильм.
На выходе с «Французского вестника» неизбежно возникает желание вернуться назад — в темноту кинозала
Пожалуй, после заупокойного старта «Французского вестника» неизбежно мелькнет мысль о «Гражданине Кейне», ведь фильм Орсона Уэллса тоже начинался со смерти медиамагната, но жизнь Хоровитца-мл. не составляет ровным счетом никакой загадки. Ну какой rosebud у человека, родившегося с серебряной ложкой во рту, привычно игнорирующего травмы (лозунг «не плакать» над дверью его кабинета) и элегантно пудрящего мозги читателям (всем авторам Ховитцер давал один совет: «Пиши, словно так всё и было задумано»).
«Французский вестник» — Что пишут из Канн?
Пересчитывать аллюзии «Вестника», переписывать цитаты и фиксировать упоминания занятие неблагодарное — никакого журналистского блокнота не хватит. Тут, знаете, такой плотный поток слов и картинок, что не знаешь за что хвататься: за кадром тараторит Анджелика Хьюстон, в кадре испещренном надписями мелькнет то портрет Бориса Пастернака на каблуках (над уютной кроватью героини Фрэнсис Макдорманд), то имперсонатор Жан-Пьера Мельвиля в зеркальных очках, стетсоне и с хромированной пушкой. Это мир, в котором очень хотелось бы, но уже совсем невозможно поселиться. И дело даже не в том, что с тех пор минуло почти полвека, просто слишком уж тесно от героев. И можно только мечтать тоже затесаться: покурить сигареты «Голлист», побывать в баре «Без шуток», где играет в шахматы патлатый студент Дзеффирелли Б. (Тимоти Шаламе), посидеть на лекции Дж. К. Л. Беренсон (Тильда Суинтон с божественной прической и капой, заставляющей ее шепелявить), позавтракать полицейским омлетом от повара Нескафье (Стивен Парк), посидеть в тюряге вместе с конкретным художником Розенталером (Бенисио Дель Торо). На выходе с «Французского вестника» неизбежно возникает желание вернуться назад — в темноту кинозала, на следующий сеанс, утопия зовет, и, честно говоря, трудно понять зарубежную прессу, некоторые представители которой прошлись по кукольному домику главного специалиста по кукольным домикам железным сапогом своей адекватности.
Да, «Французский вестник» — совершенное рукоделие, и заплатки кукольной и рисованной анимации только усугубляют это ощущение. Но в этой трудоемкой безделице помимо извечной андерсоновской ностальгии по временам, которых никогда не было, кажется, есть и другой смысл; проклятые современные вопросы здесь ставятся так по-дурацки дерзко, будто Андерсону лет девяносто и терять уже совершенно нечего, маразм всё спишет. Совместимы ли гений и злодейство, искусство и маркетинг, политика и поэзия, старость и молодость, полиция и насилие, секс и дружба, квир и картография? Есть над чем задуматься. Но отложим эти важнейшие проблемы. Прежде всего сварганенный коллективом истинных авторов, вечных соратников Андерсона — Робертом Йоменом, Александром Деспла, Романом Коппола, Джейсоном Шварцманом, Хьюго Гиннессом, Адамом Штокхаузеном, Миленой Канонеро — «Французский вестник» — это гимн личному вкладу в искусство и историю, гимн частному человеку, который отходит на задний план. Так что можно сказать, что компания творцов собралась у тела не почившего главного редактора, но старого мира, который с увлечением читал их авторские репортажи, был терпим к их слабостям и любил порой все-таки сильнее, чем того требовал контракт. Дальше будет другое время.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса