“Мой сводный брат Франкенштейн” Валерия Тодоровского
Странны претензии к этой картине, которые я встречал в Интернете, когда режиссеру Тодоровскому объясняют, о чем он на самом деле должен был снять картину, и ругают его за то, что снял не о том.
По-моему, «Сводный брат Франкенштейн» достоин того, чтобы понимать его адекватно — как осознанную полемику с «Братом» Алексея Балабанова, утверждавшего, что чеченская война порождает своих невидимых миру, лишних по отношению к нему и времени, но оттого не менее настоящих героев. По Тодоровскому, люди, побывавшие на войне, возвращаются Чужими, Другими — и запросто могут утянуть за собой тех, обычных и нормальных, к которым вернулись. Казус фильма — двойная ошибка в названии. Брат-пришелец является другим детям в семье не сводным, а единокровным, а Франкенштейном звали не монстра, а его создателя-ученого. Просчет фильма — в потере темпа. Как и предыдущий фильм Тодоровского «Любовник», он в какой-то момент — когда ситуация уже ясна зрителю и надо бы переходить к развязке — начинает топтаться на месте: минут двадцать.
