Финляндия как всегда

Питер фон Баг
— Я хотела переадресовать вам вопрос, который вы сами задаете героям фильма «Соданкюля, навсегда»: каким был ваш первый кинематографический опыт?
— В первый раз я был в кино со своими одноклассниками. Это была школьная экскурсия и действительно моя первая встреча с кинематографом: дома телевизора не было. Фильм назывался «Скотт Антарктический» Чарльза Френда про экспедицию на Южный полюс (этот фильм, кстати, упоминается в британском сериале Monty Python).
— И что вас заставило выбрать своим поприщем кино, а не антарктические исследования?
— Я нигде специально не изучал режиссуру или киноведение. Был самоучкой всегда. В возрасте 13 лет я очень заинтересовался кино, а в 16 уже писал рецензии на фильмы в местную газету. Я много снимал, но всегда считал себя
— А вы довольны тем, как сделана ретроспектива?
— Я очень благодарен Роттердаму за то, что было сделано. Большинство показанных фильмов никто, кроме финнов, не видел. Роттердамский фестиваль сделал для них титры, договорился с Финским фондом развития кино о предоставлении пленок. И Олаф Мёллер проделал потрясающую работу по отбору.
— Расскажите о трех фильмах других финских режиссеров, которые вы отобрали в программу.
— На самом деле их отобрал Олаф: самым важным кажется фильм Микко Нисканена «Восемь смертельных выстрелов», про самогонщиков. Его впервые показывают за пределами Финляндии, а это, в общем, шедевр. Я рад, что его увидит международная публика. Отчасти мы выбрали его потому, что здесь показывают мой фильм про самого Нисканена. Нисканен, кстати, учился во ВГИКе, и его ранние фильмы носят на себе печать увлечения Тарковским. На другом фильме программы — «Время роз» (режиссер Ристо Ярво) — я был одним из сценаристов. Это кино о женщинах легкого поведения и отношении к ним общества семидесятых.
Песня из фильма
— Фильм о Микке Нисканене вам заказало телевидение?
— Нет, я знал его лично, и он попросил меня сделать о нём фильм. Он видел мои документальные фильмы о финских актерах и, будучи нарциссом, захотел собственный кинопортрет. Через десять лет после нашего разговора он умер, а я так и не начал этот проект. И еще через десять лет после этого я, наконец, выполнил обещание и закончил картину. Я рад, что так долго его делал. Если бы я торопился, фильм был бы слабее. А так я смог
— Как к вам приходят идеи фильмов?
— Обычно это просто
Вообще, фильмы, которые я цитирую, необязательно являются шедеврами. Но они представляют культурологический интерес для финского общества. Я просто чувствую, что они очень хорошо отражают душу народа. Я бы даже сказал, что я намеренно выбираю не шедевры, которые возвышаются над культурой, а весьма средние фильмы. Например, фильмы про вторую мировую войну. Даже самые худшие из них финны смотрели по миллиону раз.
— В ретроспективе показали ваш единственный полнометражный художественный фильм «Граф», который мне показался одним из лучших фильмов фестиваля. Расскажите, как вы над ним работали?
— Я прочитал в газете про некоего жулика по прозвищу Граф, который знакомился с женщинами, делал им предложение, а потом сбегал с деньгами. Меня
— Как приняли фильм в финском обществе?
— Саму фигуру Графа финны воспринимали с глубочайшим презрением. Фильм ждало экономическое фиаско, хотя продюсеры были уверенны в успехе. Мне кажется, причиной было то, что главный герой и его история воспринимались как нечто низкое, недостойное того, чтобы платить деньги. Многие писатели встали на мою сторону и защищали этот фильм. Но им он казался интересным с позиций киноязыка. Он действительно довольно нетривиально снят и неудивительно, что разглядели это именно писатели. Но в остальном дела шли настолько плохо, что я начал подумывать о том, чтобы навсегда забросить кинематограф. Собственно, этот фильм решил мою кинематографическую судьбу: я пообещал себе никогда больше не снимать игровые фильмы. Многие друзья мне тогда говорили, чтобы я не отчаивался, что фильм со временем сможет найти своих зрителей. Мне радостно, что некоторым людям здесь он нравится.
— А что было после этого провала?
— Я решил себя добить и снял еще один провальный фильм про певца Олави Вирта. Я показал Олави Вирта уже немолодым человеком, в плохой форме, и зрители этого не поняли. Я предъявил им легендарного человека в совершенно неподобающем виде. А мне до сих пор кажется, что это самый лучший мой фильм. После него телевидение перестало финансировать мои работы, и мне пришлось замолчать на семь лет. А после возвращения я был уже другим человеком. Наверное, гораздо менее интересным. Я гораздо больше стал интересоваться финской историей и начал делать
— Из фильмов раннего периода здесь показывают ваш короткометражный фильм «Карманный меценат».
— Да, это вывернутое название одного из главных фильмов Робера Брессона «Карманник». Это был шуточный фильм. Мы его снимали с моим другом на
«Граф». Реж. Петер фон Баг, 1971
— У вас очень много фильмов, связанных с историей, со второй мировой войной. С чем это связано? Считаете ли вы, что фильм — это наиболее удачный способ писать историю?
— Меня всегда интересовала история, хотя я и не историк и даже не пытаюсь им притворяться, у меня нет достаточного образования. Но фильм — это неофициальная история, история каждодневности. У меня, например, много фильмов про культуру танго. Танго, как, я уверен, вы знаете, в Финляндии очень популярно. Я считаю, история танго и история шлягеров — это тайная история народа. Самое серьезное историческое исследование я делал в фильме «Человек в тени», который, наверно, будет ближе всего русской аудитории. Это фильм о финском коммунисте Отто Куусинене, который бежал в Советский союз и стал там влиятельной партийной фигурой. Он работал со Сталиным и Хрущевым, потерял в чистках отца и вторую жену, отрекся от обоих. Он возглавлял марионеточное правительство Карелии… Очень неоднозначная фигура, отчасти забытая, отчасти ненавистная для финнов. Кроме всего прочего у него была своя собственная финская теория коммунизма, замешанная на Калевале.
— Я знаю, что вы редактировали книгу Андре Базена. Интересно, как вы относитесь к его теории реализма, теории авторского кино?
— Да, в Финляндии вышло три издания, и все они отличались от канонического французского «Что такое кино?». Выпустить издание нам помогал Франсуа Трюффо, для которого Базен был как отец. Что касается теории, я никогда об этом не размышлял, я всегда старался избегать теорий, но вот я сейчас думаю, что строил свои фильмы с верой в то же, во что верил Базен: что глаз камеры может быть проницательнее и объективнее человеческого. Я не готов пойти в теории реализма кино так же далеко, как Базен, но, вообще, взгляды на кино у нас схожие. А как вы узнали, что я редактировал Базена?
— Это написано на сайте Финского киноархива. А что, информация должна быть засекречена?
—
— Вот уже 25 лет вы делаете фестиваль Midnight Sun, о котором вы недавно сделали фильм «Соданкюля, навсегда». Как вы решились на такое предприятие?
— Я делаю этот фестиваль с братьями Каурисмяки, и нашей основной идеей было создать новую, совершенно особенную фестивальную динамику: без красных дорожек, звезд,
— А насколько в Финляндии известно русское кино?
— В Финляндии, как и везде, смотрят американское кино, но возможность смотреть хорошие русские фильмы всегда была. Я очень благодарен судьбе за то, что мне довелось работать в Финском киноархиве и устраивать там ретроспективы. Каждые
«Хельсинки, навсегда». Реж. Петер фон Баг, 2008
— В вашем последнем фильме «Осколки» вы много говорите про такой финский протосюжет, как «Юха». Почему, с вашей точки зрения, эта история настолько популярна?
— Аки Каурисмяки говорил, что «Юха» — это самый сильный треугольник в истории всемирной литературы. Поэтому, наверно, его и переснимали четыре раза. Драматизма этому сюжету добавляло то, что автор «Юхи» Юхани Ахо описал свою собственную жизнь. Он был влюблен в сестру своей жены, у них был ребенок.
— А у вас не было желания переснять «Юху»?
— О, нет. Мне кажется, у меня нет достаточной квалификации для игрового кино. Меня всегда интересует документальный аспект. Драматургия, которая является стержнем игрового кино, она ведь есть и в документальном кинематографе тоже. Например, когда берешь интервью, работаешь с собеседником почти так же, как с актером. Н
— При этом в ваших фильмах очень много игровых элементов, прежде всего ирония в подаче материала.
—
Я хотел бы думать, что занимаюсь в кино тем же, чем Бальзак занимался в литературе: пытаюсь создать «человеческую комедию», максимально очеловечить историю. У меня на телевидении есть фильмы по 12 и по 14 часов. Бальзаковские по масштабу, если хотите. Если вы посмотрите на структуру «Хельсинки, навсегда» или «Осколков», то поймете, что это как французский новый роман. При этом я надеюсь, что за мыслью в этих фильмах не сложно следовать.
— После «Хельсинки, навсегда» и «Соданкюля, навсегда» вы собираетесь ещё
— Я даже не знаю, почему я их так похоже назвал, это же совершенно разные проекты. Так что, наверное, продолжений не будет. Мне предстоит творческая пауза: финское телевидение решило прекратить финансирование
Читайте также
-
Дмитрий Давыдов: «В якутском кино собрались упорные ребята»
-
Паскаль Таньяти: «Все что я делаю — личный эксперимент над собой»
-
Рената Литвинова: «Снег — это как вуаль на лице женщины»
-
Джим Джармуш: «Красоту можно найти где угодно»
-
«Это мой любимый режиссер на всю жизнь, не понимаю почему» — О Хон Сан-су и не только
-
Джем Коэн: «Даже Патти Смит приходится мыть посуду»