Каждый охотник желает знать…
Криминальное чтиво. Реж. Квентин Тарантино, 1994
Эффект Квентина Тарантино проще всего описать лексикой его собственных персонажей: «Ни с места! Лицом, такая мать, вниз! Это, мать-перемать, ограбление!!!… Во Франции спросишь биг-мак, так хрен принесут. Надо, понимаешь, говорить „ле биг-мак“… А сейчас мы послушаем хорошую музыку! Настоящую музыку веселых
Налет
Тарантино словоохотлив, любит позировать фотографам и питает слабость к трехаккордному рок-н-роллу. На оскаровском подиуме он появился в узеньком черном галстуке — такие носят прифасонившиеся хулиганы. Его шуточки голливудская Академия встретила гробовой тишиной — каннского лауреата дома недолюбливают. «Криминальное чтиво» номинировалось по всем главным оскаровским категориям, но в результате получило только «утешительную» сценарную статуэтку. Амбициозный Тарантино, кажется, обиделся. Его тронная речь скорее смахивала на угрозу: о’кей, парни. Ваша взяла. Но мы еще встретимся! В полнометражном кино Тарантино сделал десять фильмов. Два как режиссер. Остальные как сценарист. И один как сосценарист-продюсер. В двух из десяти названий присутствует слово killing — убийство. Убивают у Тарантино разнообразно, изобретательно и быстро — пулей, десятком пуль, самурайским мечом, в машине, с гамбургером во рту или с книжкой на унитазе. В Европе за такое награждают культовой репутацией, в Америке проводят по классу маргинальных субкультур, что, в сущности, одно и то же. Но Тарантино не только культовая фигура и не только маргинал — самые главные кинонаграды маргиналам не достаются. Нечто похожее уже было с кутюрье «неоварварства» Дэвидом Линчем, возведшим свои полудетские мании в эстетический абсолют. Впрочем, сравнительно с Тарантино Линч выглядит как дедушка соц-арта рядом с подколотым уркой. На смену «Волшебнику Страны Оз» пришло криминальное чтиво, а обманчивая провинциальная идиллия отступила под натиском городской слободы, с ее фольклором, байками и разборками, где каждый может воспользоваться истинно американским правом убить и быть убитым.
Криминальное чтиво. Реж. Квентин Тарантино, 1994
Уже названием своего кинодебюта Тарантино загадал загадку. Reservoir Dogs можно толковать как «псы взаперти», «собаки злые» или «помоечные». А то и «собаки с водокачки». Секрет оказался куда проще. В околопремьерном интервью режиссер поведал, что, перебрав множество профессий, он пристроился продавцом видеомагазина в пригороде Лос-Анджелеса. И тут же принялся навязывать клиентам свой любимый фильм «До свидания, дети» — Au Revoir, Les Enfants — Луи Маля. У косноязычного Тарантино французское «о’ревуар» неизменно звучало как «резервуар»… Правда это или нет, сказать трудно. Привлекают, как минимум, две вещи. Во-первых, великолепное презрение Тарантино к какому-либо смыслу. Во-вторых, то, что этот вертлявый детина с лицом олигофрена-переростка изрядно поднаторел в рафинированной европейской кинотрадиции. Первое же его кино, закрученное с такой бесноватой лихостью, будто режиссер в жизни не видал ничего, кроме бейсбола и мультиков, выдает внушительную насмотренность. Но эрудиция Тарантино особого рода. По собственному признанию, он проглотил огромное количество фильмов, однако всегда сознательно избегал читать кинопрессу. Годара, которого он считает своим главным учителем, Тарантино «открыл», ни сном, ни духом не ведая, что Годар мэтр, классик и вообще режиссер для понимания трудный.
Уж очень здорово выглядела анилиновая кровь «безумного Пьеро», и автомобили «Уик-энда», переворачивались в кайф… (Это, впрочем, снова может быть враньем. Еще в 1987 году Тарантино снялся у Годара в «Короле Лире»).
Криминальное чтиво. Реж. Квентин Тарантино, 1994
Едва Reservoir Dogs вышли на экран, стало понятно, что размашистый пастиш на пост-панк, гонконгские боевики и элитарные европейские приколы открывает очередной тайм игры между Старым и Новым светом. Кровь, льющаяся из колотых и стреляных ран тарантиновских «псов», по обилию, яркости и нелепости сравнима разве что с кровью, которую Годар любил пускать своим «маленьким солдатам». Годар, однако, был синефилом, от большого ума заплутавшим между экраном и жизнью. Тарантино же «видиот», на кокаиновом приходе перепутавший курок с кнопкой ускоренной перемотки. Каждым своим фильмом «новая волна» писала собственную историю кино. Для Тарантино эта история уже написана в популярных теле- и видеосправочниках, где все фильмы от Гриффита до Джона Ву причесаны под четырехзвездочный рейтинг, а понятие «киноклассика» образуется от сочетания «классное кино». В той же мере равны и люди, время от времени забывающие, кто охотник, а кто дичь… Так по зову нео-неоварвара Десятая муза вновь явилась в мир — нюхнуть за компанию и показать охотнику, где сидит фазан. И напомнить, что фильм куда интереснее жизни. Хотя бы потому, что фильм, в отличие от жизни, можно взять напрокат. И прокрутить с любого места в любом направлении…
Чтобы мертвые оживали, и живые бацали твист под любимую музыку… Нон-стоп! Быстрее! Стоять! Ходить! Лежать! Это — ограбление!!!