#Cannes2019 — Джим Джармуш, жив с оговорками
Здесь, под тэгом #Cannes2019, мы будем коротко описывать увиденное. Большая часть записок будет сразу выкладываться в телеграм-канале (это, пожалуй самый удобный способ вести отчеты, стоя в легендарных каннских очередях). Начну с фильма Джима Джармуша, который показали на открытии (впрочем, не только на нем — ту же самую ленту с тем же самым открытием Каннского фестиваля можно было увидеть практически в любом кинозале Франции за три евро).
Кино и тлен — «Мертвец» Джима Джармуша
«Мертвые не умирают» — это не вполне тот фильм, который все ждали. Уж точно абсолютная противоположность «Выживут только любовники», который неожиданно вывел режиссера на широкую хипстерскую аудиторию. Все как бы вопреки: от происходящего на экране — саднящее чувство неловкости. Это тревожный сон режиссера Джармуша, решившего на ночь глядя пересмотреть Ромеро и послушать песню Dead Don’t Die певца Стерджелла Симпсона. В этом сне Джармушу мерешится собственная фильмография и свои друзья почему-то в виде персонажей Дэвида Линча: старый придурковатый шериф Билл Мюррей, молодой и не менее придурковатый Адам Драйвер и их плаксивая помощница Хлоя Севиньи.
Городок, который они охраняют, называется Центравиль. На кладбище там лежат Игги Поп (почему-то в могиле Сэма Фуллера) и Эстер Балинт. В дайнере сидят Дэнни Гловер и Стив Бушеми (в кепке «keep america white again» и отпуская глуповатые шутки о черном кофе). В похоронном бюро работает странная шотландка с самурайским мечами (понятно, Тильда Суинтон). В лесу шарится Том Уэйтс, который поклоняется Герману Мелвиллу и, кажется, Генри Дэвиду Торо, а также много знает о грибочках. А на почте, которая называется Wu-PS, за главного — RZA. Не избежала упоминания и жена Джармуша Сара Драйвер. Неприятности начинаются, когда в городок наезжает группа хипстеров из Кливленда (у кливлендских особый стиль), Луна тут же покрывается каким-то сиреневым сиянием, а Земля резко замедляет вращение …из-за полярной нефтедобычи (похоже на петербургские белые ночи, скучаю по ним). «Хорошо это всё не кончится», — говорят все персонажи по очереди, но только Хлоя Севиньи, кажется, из-за этого переживает. Остальные ведут себя достойно. На экране — апокалипсис по-балабановски: живые ищут свои, чтобы успокоиться, мертвые вылезают из могил и шепчут о базовых потребностях. Потребности все какие-то непритязательные. Трупы поприличнее повторяют: «Шардоне, шардоне». Совсем уж пропащие: «Вай-фай, вай-фай». Если бы зомби-критики выстроились в очередь перед залом «Дебюсси», то они очевидно, кричали бы: «Джармуш, Джармуш». Повествование это, как и всякие сны, постепенно теряет уморительную связность и приобретает утомительную вязкость.
Джим Джармуш: краткий курс смертельной жизни
Вывод такой: у Джармуша под прикрытием логотипа Universal, кажется, сорвало крышу, и он решил оторваться. Винить человека за это глупо, но развлечение получилось явно на любителя: прямолинейная социальная критика тут соседствует с шутками для своих (порой действительно смешными — вроде финальной сценки Селены Гомес). Перед нами, как говорит Сергей Александрович Соловьев, творец в маразматической фазе, что само по себе не хорошо и не плохо, и нужно быть просто готовым к открытиям — не каждый справляется с таким уровнем внутренней свободы. Ценить эту свободу, впрочем, необходимо — даже если она принимает вопиющие формы — не каждому она дается. Говорят, во время открытия со сцены шутили про прическу Джармуша — «о, мсье, она у вас, как у Дэвида Линча». Что сказать — не таких отзывов ждёшь на Лазурном берегу.
