«Амбивалентность»: Чувства требуют жертв
Два товарища Петя (Данил Стеклов) и Стас (Егор Морозов) — люди в белых халатах: то ли психиатры, то ли без пяти минут психиатры — досдадут рефераты, отсидят коллоквиумы и будут врачевать человеческие души. В свободное от постижения науки время Стас стреляет по мишеням из спортивного лука, а Петя играет в рок-группе с оторвой Аней (Валентина Куваева). Аня вся такая — в дредах, дерзкая, но Петю не особенно интересует, его тянет к девушкам постарше. Минутное помутнение в обесточенном лифте, и вот уже мама Стаса (Ольга Цирсен), словно школьница, бежит на роковую съемную квартиру к другу своего сына.
Несмотря на все выше написанное, новый фильм по сценарию Сергея Тарамаева и Любови Львовой, полюбивших рассказывать о разного рода мезальянсах, вовсе не о страсти и неравенстве. Дело тут не в конфликте поколений и не в эротическом порыве, а в напряжении, которое растет между Петей и другом Стасом: хрупком паритете между человеком, презирающим осмотрительность и привыкшим действовать, полагаясь на сиюминутные желания, и наблюдателем, маринующим ярость и подыскивающим основания для бездействия. На это указывает первая же сцена, где перед статичным стрелком, натянувшим тетиву лука, кривляется человек-свинка (на стене в Петиной квартире жизнерадостное «хрю»). Конструкция неуютная, ощутимо вибрирующая — вот-вот рука сорвется, и стрела полетит в цель.
И еще неизвестно, кто пострадает больше: застывший в своей детской комнатке Стас, который здесь буквально от слова «стазис», или предсказуемо вносящий сумятицу в общее благолепие питер-пэн Петя. Нужно обладать определенным режиссерским мастерством, чтобы сохранять камерную динамику этого напряжения на протяжении практически двух часов. Но с помощью готового к импровизации Данила Стеклова, точной в интерпретации своей героини Ольги Цирсен и умеющего удачно адаптироваться к обстоятельствам оператора Александра Мартынова Антон Бильжо справляется. Изучающая сдвиги «Амбивалентность» кажется сложносочиненным, но все-таки живым организмом, которому удалось выбраться из культурологических силков сценария, в котором Вильгельм Телль погоняет святым Себастьяном, Эдип — Амуром, а мелодраматическая страстишка не прочь перерасти в греческую трагедию.
Бильжо понижает пафос благодаря удачному кастингу и смело взятому курсу на телесность — сцены вроде постельного эпизода с новогодней гирляндой запоминаются намертво, они важнее умышленных диалогов. Это те самые странности жизни, которые современность привыкла рационализировать и объяснять, полагаясь на психотерапевтические шаблоны. Психиатрия здесь вовсе не на периферии сюжета, как может изначально показаться. Стас, столь прилежно успевающий по своей специальности, все знает о механике обид, но вряд ли это поможет ему удержать равновесие — трудно не выпасть из спячки, когда тебя изо всех сил трясут за плечо. Это урок и для зрителя: хаос рулит, чувства требуют жертв. Даже если вокруг промозглая, застрявшая в безвременье новогодних праздников русская тьма — весна неизбежна.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса