Ксения Друговейко
Ксения Друговейко


Когда Станислав Говорухин после показа «Бубна, барабана» обвинял Алексея Мизгирёва в попытках дискредитировать российскую провинциальную интеллигенцию, он удивительно точно выразил то прочтение, что рождается при первом просмотре, — и слишком узкое, и слишком оптимистическое. В сущности же, «провинциальная интеллигенция», как, впрочем, и, еще более того, интеллигенция столичная — понятие нынче совершенно безликое и почти безличное. Она себя сама столько раз компрометировала историями пострашнее торговли библиотечными книгами, что стала похожа на барышню, фанатично следящую за чистотой перчаток, хотя ее давно перестали принимать в приличных домах. Жизнь библиотекарши Екатерины Артемовны — наглядный тому пример: она кажется поначалу натурой несгибаемой, но вскоре обнаруживает давнее и не поддающееся излечению искривление пресловутого внутреннего стержня. «Злая ты баба, Екатерина, злая!» — бросает библиотекарше герой Куличкова — больше о ней, пожалуй, сказать и
нечего; да и не злая она — скорее опустошенная, маленькая и жалкая. Одна из многих миллионов.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить