Мне всегда казались некоторым кокетством слова Есенина о том, что после Достоевского он спит плохо. Думаю, и он спал хорошо, а если плохо, то не из-за Достоевского. И я сплю хорошо после всего на свете. Тридцать три года спал как в Муроме, и ничего. «Юрьев день» у меня взорвался где-то в голове, взорвался больно и неприятно. Многое из этого фильма было понятно еще до окончания его просмотра, и даже финал угадывался — но в этом и был, наверное, сознательный или бессознательный замысел Кирилла. Все должно угадаться, и от этого еще точнее и противнее лопается этот фильм в мозгу. Как сосуд. Я действительно плохо спал после него и старательно его забывал (а он не забывается). Фильм действует на каких-то скрытых координатах человеческого душевного строения, действует как радиация. Такое тоже надо уметь. Кирилл умеет, доказал. Я ничего не чувствую от жизни- того, что чувствует он; но снимаю шляпу пред его безупречным умением передать свои чувства.Любимая сцена: едет велосипедист вдалеке по снегу, удар колокола, и он падает. Нелюбимые сцены: в туберкулезнике. Но это он нарочно все сделал, чтоб было так погано.
Читайте также
-
Молчание вещей — «Пришелец» Ивана Соснина
-
Мой друг Фридрих Эрмлер — «Улыбнись!» Марианны Киреевой
-
Энергия несогласия — «Евгений Телегин» Виктора Тихомирова
-
«Адрес — время, а не место» — Новая жизнь Канского видеофестиваля
-
Как сберечь — нет ли средства, нет ли, нет ли, есть ли...
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана