Доктор Чехов в кошмарном сне профессора Гумилева. Дряхлая, как жопа старой собаки, метафизика: прах и пыль- основная фактура бытия. В этой пыли — самовозрождающаяся, бессмертная дикая сила жизни, не требующая врачевания. Под пылью — животворящая святая Русь. Словом, бесконечно прокисшие и чудовищно ходульные идеи в банальнейшем исполнении. Все так плохо, что кажется почти шедевром бессмысленности. Кавычки притчи, содержащие всего лишь горизонт самого автора. Горизонт на уровне праха. Автор — на уровне абырвалг. Неизобретательно, самозабвенно пошло. Это главные слагаемые успеха. Факультативные (для особых ценителей прекрасного): только одно слово «блядь» на всю картину, мосфильмовский коридор, изображающий приятную и знакомую морду народа, балетная дистанция к смерти/крови/телу/предмету врачевания (типа, о душе же!), здоровенькая и бодренькая полноцветненькая картинка привычного формата. Короче: классический советский социалистический обход ебли, милые дамы.
Читайте также
-
«Искусством заниматься опасно» — Дневники Игоря Алейникова
-
Глеб Алейников: «Параллельное кино не исчезло»
-
«Дух огня»-2023 — Питерские следы на сибирском снегу
-
После ослепляющего завтра — «Солнце мое» Шарлотты Уэллс
-
Сеанс реального — «Другая страна» Ренато Боррайо Серрано
-
Анастасия Зверькова: «Самая страшная встреча — с самим собой»