1
В этом фильме Виталий Манский выступил совсем не компаньоном Вертова. То, что он показывает, — не есть жизнь врасплох. Во-первых, она тщательно подготовлена самими снимающимися; одни в тяжких трудах выпестовали ее как вожделенное выпадение в «рай», другие в течение межсезонья ждали первых как благодетелей-кормильцев и теперь развернулись во всю мощь своих возможностей и дарований. Это праздничная и показная сторона жизни. Что не значит фальшивая, ибо предстает в ничем не защищенной обнаженности и, главное — уязвимости, открытости беспощадной слепой стихии. В названии фильма упакована связка ключей к тайне очарования фильма. Черное море — символ романтики и свободы, одновременно и знак той самой стихии, которая несет смертельную угрозу. Бродвей — отсылка к недосягаемой Америке, где они не будут никогда. И вместе с тем к главной городской улице, где дефилировала публика, еще не знавшая кодового словечка «гламур». А наше знание о грядущем потопе превращает «Бродвей» в остров мертвых; потому всех этих фриков и провинциальных красавиц, неопрятных толстяков и умельцев-самородков одинаково и ужасно жалко.
