Радик Галиуллин


ТЕАТРАЛЬНЫЕ РАБОТЫ
«Наш Авлабар» (учебный спектакль)—князь Вано Понтиашвили
«Чайка» (учебный спектакль)—Шамраев
«Три сестры» (учебный спектакль)—Феропонт
«Две стрелы» (учебный спектакль)—Долгоносик
«Бедные люди» (ТЮЗ)—Некто
«Маленький принц» (БТК)—Летчик
«Отцы и дети» (ТЮЗ)—Аркадий
«Белоснежка и семь гномов» (ТЮЗ)—Зеркало
«Капитанская дочка» (ТЮЗ)—Белобородов
«Винни-Пух» (БТК)—Кролик

Сразу после окончания Театральной академии Радик Галиуллин, тогда ученик главного режиссера ТЮЗа Григория Козлова, в числе немногих был принят в труппу театра. Его эпизоды и маленькие роли с годами (с 2005) растут, но есть одна роль, которая искупает ожидание каких-то лучших для актера времен. Причем, сделана она на Малой сцене и зовется — НЕКТО. По сути — НИКТО, выдуманный драматургом (В. Семеновский) и режиссером заменитель значительного списка действующих лиц в инсценировке «Бедных людей» Ф. Достоевского. Кроме Вареньки и сердечного друга ее по переписке Макара Алексеевича Девушкина, в повести упоминается много разных людей, и никто из них на сцене появляться не должен, они — фон, действующие лица писем. Тем не менее они есть — соседи, родственники, возлюбленные, даже Пушкин, даже Подколесин… Вертящимся колесом невидимых персонажей в спектакле «Ловелас» управляет Радик Галиуллин. По мановению сюжета он может превратиться во что угодно — в неодушевленный предмет, кухарку Федору, памятник Петру Великому или в рассказчика — и все с одинаковой артистической ловкостью и готовностью. НЕКТО — повествователь-оптимист, акробат маски. Он водитель хоровода, вихреобразного и ежеминутно меняющего конфигурацию, направление и скорость. Есть вообще в актерской природе Галиуллина что-то акробатическое, он неустанный источник трансформации, вечный двигатель превращений. Он — новый Труффальдино, актер, идущий по стопам Константина Райкина. Он работает в «Ловеласе» как метроном, погоняя раздумчивого Макара Алексеевича (В. Дьяченко) и по-женски обстоятельную Вареньку (Ю. Нижельская). Так было и в студенческих работах — Галиуллин не входил, а влетал на сцену, задавал ритм действия и проносился в нем забавным метеором. Когда Галиуллин занят в обычной роли (например, Аркадий в «Отцах и детях»), его оригинальность рассеивается во времени и пространстве. Ему нужен разбег, отрыв, полет и парение. В «Нашем Авлабаре» (по «Хануме» А. Цагарели) он был центром праздника, хотя играл полумертвого князя Пантиашвили. Чтобы придать этому телу вертикальное положение, нажимали «кнопку» на животе или спине. Это был жених-автомат с вытаращенными глазами и неестественной прямотой спины. Как раз в ролях стариков (плюс Ферапонт в «Трех сестрах») у Галиуллина хоть отбавляй эксцентрики и динамики.

Фото Александрой Спириной

Я просто взял справочник вузов города Казани и наткнулся на театральное училище. Решил, что там, по крайней мере, должно быть весело. Что такое актерская профессия, не представлял вообще: был на одном спектакле, да и то кукольном. В Академию театрального искусства меня сначала ни в какую не хотел брать Григорий Козлов, к которому я поступал. «Что это тут за маленький, худенький, без фактуры, — говорил он, — что он мне играть будет?» Потом, правда, разглядел во мне Хлестакова.

Мой курс вырос в тепличных условиях, потому что Козлов воспитывает артистов любовью. Действительность оказалась холоднее — новый театр у нас так и не народился, несмотря на общие ожидания. Одни в Москву уехали, вторые ушли на академическую сцену, кое-кто отправился искать себя в кино. Я попрощался со своими детскими иллюзиями и понял вот что: актер — это профессия одиночек.

Я готов сделать все, чтобы создать комфортную атмосферу во время репетиций. Я должен получать от работы удовольствие. Из-за этого, бывает, позволяю себе такую… дурашливость, может быть, излишнюю. Она обычно нравится партнерам, но далеко не всегда — режиссерам.

Для меня лучший театр — это голодный театр, где нет ничего, кроме бешеного желания, горения, фанатизма. Театр должен быть моей семьей или даже сектой. И учиться, набирать навыки лучше, пока ты еще совсем-совсем никто. Никто, который очень хочет стать кем-то..

Хочется сыграть шута в «Короле Лире», хотя фактура моя, скажем прямо, не очень подходит для академической сцены. Очень люблю своего Кролика из «Винни-Пуха», которого играю в ТЮЗе. Все-таки лучший спектакль — тот, что поставлен и для взрослых, и для детей. Я ведь и сам себя чувствую ребенком — таким уже взрослеющим, но все-таки ребенком. Студентом-первокурсником.

Критику воспринимаю тяжело, хотя сам с каждым годом отношусь к себе только критичнее. Считаю, что должен самостоятельно понять свою ошибку. Я не пластичен в отношениях с режиссером: характер у меня очень открытый и прямой, так что могу ему что-нибудь и брякнуть. Гибкость готов проявлять, только если режиссер ведет себя как настоящий педагог. Артист должен позволять режиссеру пользоваться лишь теми своими возможностями, которые сам хочет в себе использовать.

Актерство сделало меня фаталистом. Во-первых, судьба в роли на сцене — всегда становится частью моей собственной судьбы. Ну, а во-вторых, я вижу себя только артистом — и никем другим. Именно в этой профессии я по-настоящему понял, насколько каждый человек одинок и как далеки друг от друга наши то ли острова, то ли планеты.


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: