Эгоцентрический монолог
Сюжет в двух словах. Эффектная рыжая девушка (Каролина Грушка) уходит от случайного мужа к случайному парню (Алексей Филимонов). Приезжает в дорогих очках в Серпухов, спит вместе с парнем в деревенском доме. Парень, между тем, готовый уголовник — недавно убил жену лопатой. В перерыве показывают социальную рекламу про терроризм. Потом герои прячутся от милиции в доме — аттракционе кривых зеркал, где их и убивают.
На официальном сайте «Кислорода» резюме: «Кино нового поколения, рассказанное современным языком». Вот как.
Если бы Иван Вырыпаев после «Эйфории» понизил градус кинематографической изощренности, это было бы огорчительно, но понятно. Однако режиссер Вырыпаев идет на повышение и переносится из бескрайней степи, аккордеонных проигрышей и яростного символизма в бескрайний космос, и это понятно не вполне. Все встало бы на свои места, если только представить, что «Кислород» снимали для инопланетян, которые дышат неизвестным по составу воздухом. С этой точки зрения
все было бы оправданно. Тогда было бы понятно, почему Вырыпаев выстраивает примитивный монолог, в котором сразу все объясняет и про внутреннее устройство человека, и про любовь в большом городе, и про неликвидность дизайнерских шмоток в Серпухове, и про убийство на бытовой почве, и про терроризм, и про наркотики, и про библейские заповеди тоже. Тогда было бы понятно, почему он делает упор на максимальной визуализации высказывания, — варварское
Но возвратимся на Землю, и получится, что Иван Вырыпаев снял музыкальный клип продолжительностью 75 минут. А это даже для любителя видеоэстетики в духе Милен Фармер
Любые попытки обозначить «Кислород» как экспериментальный проект в авторском кино выглядят нелепо. «Кислород», скорее, имеет отношение к современному искусству в его дизайнерском изводе. Поэтому монологи героев — это прежде всего монолог известного частного лица, Ивана Вырыпаева. Этот прием с выпирающим авторским «я», который превращает актеров в картинных марионеток, какой хочешь фильм загубит.
В «Кислороде» актеры задуманы как часть символических декораций, которые выстраиваются перед зрителем под
Ритуальный танец Санька после убийства некислородной жены, рыжие волосы Саши, колеблемые ветром, движение героев навстречу друг другу в космосе — наблюдать эту неспешную смену кадров, словно затянувшуюся гламурную фотосессию, очень скучно. Печально, что выбранная режиссером форма победила содержание без особой борьбы. Попытка Вырыпаева быть серьезным и искренним провалилась, а быть просто хорошим ремесленником он, кажется, не захотел. Постеснялся, что ли? Или просто не смог?
Легко и весело трактуя библейские заповеди, Вырыпаев, похоже, свято верит в божественное возмездие. И эта художественная претензия заставляет сублимировать эстетическую радость, накопленную во время просмотра, в поиски смысла. Если герои умерли, значит, это
