Несчастная счастливая реальность
— «Простая случайность» Джафара Панахи
Каннский блэкаут чуть было не украл у нас главный фестивальный дневник этого года — заметка о «Простой случайности» Джафара Панахи повисла на несколько дней в воздухе где-то между набережной Круазетт и Петербургом. Но все записи найдены и опубликованы — о заслуженном Гран-при, полученном за выслугу лет, пишет Вероника Хлебникова.
Джафар Панахи — более частый гость в иранских тюрьмах, чем на международных кинофестивалях. Он был удостоен главных кинематографических наград в мире и персонального железного занавеса на родине, который обыграл в фильме «Закрытый занавес». Еще и поэтому его аскетичное моралите имеет вес, в отличие от конъюнктурных игр воображения на горячие темы.
В 2023 году власти Ирана сняли с Панахи запрет покидать страну и снимать кино. На каннскую премьеру фильма «Простая случайность» Панахи приехал свободным человеком, легально, и для кино это историческое событие. Как и Золотая пальмовая ветвь для выстраданной и подготовленной его личным опытом заключенного лаконичной комедии на трагическом материале.
Им мерещится страшная, как в кино, месть, а откроется собственная суть
Тюремный палач негаданно попадает в руки своих жертв. Со времен их заключения и пыток прошло много лет, и нет большой уверенности, что перед ними тот самый мучитель и насильник. Его главная примета — вместо ноги протез, чей шаркающий звук и скрип все еще взрывается болью в голове автомеханика Вахида.
Триллер почти по Шредингеру: в ящике и человек, и нелюдь одновременно
В процесс опознания вовлекаются все новые персонажи, включая разъяренную невесту в белых кружевах. На всех одна статья, но у каждого — своя история и своя точка зрения на происходящее. Пока они препираются, сомнения в личности безногого становятся все более мучительными и крепнут — обратно пропорционально решимости покончить с негодяем.
Сантименты преобладают
Поколоченный, связанный, теперь совсем не страшный преступник, кажется, тоже побитый жизнью, убедительно все отрицает, заявляет о своей невиновности и взывает к справедливости. Маленький автофургон с калекой, запертым в ящике, и пятью его беспомощными судьями — анекдотическими мстителями, неспособными на месть, колесит по городу, наматывает петли по мирным улочкам, таким обыденным, будто и не было никаких застенков, надругательств, репрессий. Персонажи совещаются, рассуждают, скандалят и ищут выход из моральной ловушки. Под деревом на пустоши разверстая могила ждет их падения.
Философия этого скромного фильма, где на все про все два автомобиля, одна лопата, одна яма и одна заповедь милосердия, спрятана Панахи в ящик с полуживым мужиком. Детективный триллер почти по Шредингеру: в ящике и человек, и нелюдь одновременно, пока что-то одно не будет доказано. Но доказательств нет, только доводы совести. Повторяющаяся во времени и пространстве история палачей и преступников против своего народа, избежавших суда и наказания, люстрации и позора, разрублена не будет. И это такой же структурный принцип фильмов Панахи, как и его способность к внезапным поворотам.
Синефильский и жанровый экстаз вдруг упирается в несчастную счастливую реальность
Панахи обращается с сюжетом максимально бережно. Его конструкция притчи и анекдота в то же время настолько открыта, а подоплека столь актуальна, что нетрудно обнаружить себя среди этих персонажей, поставленных перед выбором — справедливость или милосердие. Эффект вовлеченности усилен тем, что на экране — не маски, а живые, не похожие друг на друга характеры, и это заслуга бесподобного актерского ансамбля, собранного Панахи большей частью из непрофессионалов.
Координаты личного апокалипсиса
Встреча с тюремным офицером, искалечившим и сломавшим их жизни, как будто стирает дистанцию времени и даже заново выстроенные ими миры — способность вернуться к профессии, сыграть свадьбу. Но она не способна изменить главного. Персонажи «Простой случайности» взволнованы своей неотложной миссией и растеряны. Им мерещится страшная, как в кино, месть, а откроется собственная суть: они были и остались людьми, а про мстителей есть одноименная франшиза. Так синефильский и жанровый экстаз вдруг упирается в несчастную счастливую реальность, и в лучшем фильме каннского конкурса лучшим образом сходятся две его магистральные линии.
