После нас хоть потоп — «Падение короны» Джанлуки Йодиче
На больших экранах — «Падение короны» Джанлуки Йодиче. Масштабная историческая драма, где французская аристократия покорно ждет народной расправы. О новой Марии-Антуанетте и личном путешествии на эшафот пишет Катя Трус.
Словосочетание «Падение короны» в названии фильма совсем не метафорическая фигура речи, но и не самый удачный русский перевод (как если бы «Листопад» Иоселиани перевели как «Падение листьев»). Почти два часа мы наблюдаем траекторию падения этой короны со всеми деталями и подробностями, будто в рапиде.
Там пудра осыпается и превращается в пыль, кружева на манжетах становятся грязными паутинками, а пышные прически — тонкими косичками, крысиными хвостиками. Никакой версальской праздности, манерных книксенов и крошечных пирожных (художники: Массимо Кантини Паррини, Тонино Дзера). Во французском оригинале фильм называется «Потоп», отсылая нас к известному «После нас хоть потоп». Вот он и настал.
Великая революция, кровавая и бесчеловечная, как и все революции
Режиссеру Джанлуке Йодиче не интересны причины «потопа», он не пытается разобраться в том, как и почему он случился, кто виноват. Фильм начинается с конца, с заката. Похожим образом начинался фильм Александра Николаевича Сокурова «Телец», которому также была не важна роль Ленина в истории и его революционные идеи. Он разбирался с состоянием человека, который обладал полнотой власти, а теперь — приговоренный, обреченный и беззащитный, тотально зависимый. И главное, он осознает свое положение.
Создатели «Падения короны» не принимают ничьей стороны: не идеализируют народ, не демонизируют аристократию, не ищут крайних. Человеку в XXI веке очевидно, что любые попытки прийти к «светлому будущему» исчерпали себя, что это обычно плохо заканчивается. Стоят ли жизни людей разных сословий, национальностей и вероисповеданий того, что им преподносят тектонические сдвиги истории? Не слишком ли дорогой ценой они за это поплатятся?
Боги
Во Франции случилась Великая революция, кровавая и бесчеловечная, как и все революции. Джанлуки Йодиче фокусирует внимание не на площадных расправах, массовых боях, уличных бунтах и реющих знаменах. Перед нами — Людовик XVI (Гийом Кане) и его красавица-жена Мария Антуанетта (Мелани Лоран). Они арестованы новой властью и ожидают под стражей решения суда. Но их не вывозят в условный екатеринбургский дом Ипатьева, а заключают в тюрьму Тампль.
Поначалу тюрьмой и страшными застенками это назвать сложно. Огромный пышный зал, где королевская семья огорожена стойками и барьерными канатами, как музейный экспонат (оператор — Даниэле Чапри). Они ужинают при свечах, пьют из прозрачных бокалов и белоснежных чашек, играют в бадминтон. Все так же напудрены, собраны, прислугой причесаны. Но какими они сделались крошечными посреди куда-то в небо уходящих мраморных стен, какой маленькой, кукольной стала их жизнь.
Кажется, что в этом зале слишком много воздуха для такого количества людей, что он здесь просто лишний, нерастраченный. Что им с ним делать? Прилюдно доиграть свои роли, в последний раз вспомнить про любовные сердечные терзания, потому что дальше будет не до них? Все изменится, когда в стены крепости ввалится орава потрепанных «мирных» граждан, с замызганными, злыми, оспинными лицами, и по блестящему шашечному полу покатится голова любимой служанки королевы. Людовик начнет нервно задыхаться, Мария Антуанетта потеряет сознание и из первой главы фильма «Боги» мы красноречиво переместимся во вторую.
Люди
Королевскую семью «расселили», стражники осмелели, условия содержания ухудшились. Теперь король и королева с детьми содержатся раздельно, в небольших пожухлых каморках, но могут навещать друг друга и бывать на воздухе. Они лишились слуг, предметов личной гигиены, столовых приборов, вышли на второй круг Чистилища. Едят руками, а за лишний комплект чистого белья Мария Антуанетта раздвигает ноги перед капитаном охраны. Больше никаких манер и расшаркиваний — король и королева превратились в гражданина и гражданку Капет. Свое положение они воспринимают и переносят по-разному.
Увидеть в человеке человека
Людовик, набожный, мягкий, но бесхребетный и слабохарактерный, питает иллюзии, верит в милосердие суда. Его пухлое лицо с круглыми маленькими глазками-пуговками излучает какое-то истинно христианское смирение, детскую, простодушную надежду. Мария Антуанетта — прямая его противоположность, серебряная струна. Всегда поджатые губы, колючий взгляд, резкость и нервность во всем говорят о том, что финал ей уже хорошо известен. И он будет трагичен для всех. Поэтому радужные перспективы, в которые так верит Людовик, ее только раздражают.
Из светлого ангела, прелестницы-королевы, она превратилась в замученную женщину с проседью, в которой былая красота уже с трудом различима. Грязное платье, растрепанные кудри, пыль (никогда больше не пудра) на лице. «Она, что носила с башню шиньон и титул, которой так громок, самой Марии-Терезии дочь, германских монархов потомок» — заметит о королеве в своем ироничном, злобном стихотворении Генрих Гейне.
Ее тихая ярость прорвется в показательный момент — когда Людовик будет рассказывать детям сказку про людей и зверей со счастливым концом. Именно тогда состоится тот самый, настоящий и подлинный, разговор не между королем и королевой, но между мужем и женой. Впервые между ними возникла настоящая близость, пусть даже и такой ценой. Тонкая, инсулиновая иголочка проколола воздушный шар регалий и титулов, под которым обнаружился растерянный, но все еще любящий мужчина и загнанная в угол, насмерть перепуганная женщина. Он хочет понимания и внимания, она — защиты и заботы.
Казнь для него — это прощальный бал, последний выход в свет
Трагические обстоятельства даже не их собственной жизни, а большой истории, предоставили им такую возможность — увидеть в человеке человека. «Единственная воля во Франции защищает его (Людовика) трон и права, и единственный мужчина, на которого король может рассчитывать, это его жена» — пишет Стефан Цвейг в своей книге «Мария Антуанетта. Портрет ординарного характера». Нет больше фаворитов и фавориток, нарядных придворных и покорных одевальщиц. Только они остались друг у друга, больше никого. Обнявшись, они откроют последнюю главу фильма.
Мертвецы
Мария Антуанетта лежит на полу и пытается услышать, что происходит внизу, в каморке мужа, огласили ли уже приговор. Ее отстраненное, змеиное состояние переменилось на включенное и участливое. Он ей больше не безразличен. Людовик принимает известие о своей казни стоически, в отличии от жены. Тут-то они и поменялись ролями.
Она кричит нечеловечески трижды, кричит о себе, о нем, о детях, о всех. Этот женский, растерзанный крик пробирает даже свиту приставов и судебных чиновников, которые наблюдают за сценой прощания через мутное дверное стекло. Теперь всем окончательно понятно, что это конец и места в «свободе, равенстве и братстве» бывшей королевской семье не будет. «Мария Антуанетта знает: жизнь не спасти, спасти можно лишь честь. Ни перед кем не обнаружить свою слабость! Сохранить стойкость и всем, кто желает увидеть королеву в унижении, показать, как умирает дочь Марии Терезии» — читаем у того же Цвейга.
Руки будут связанными, лезвие — острым, а палач — потомственным
Француженка Мелани Лоран играет совсем иную Королеву, отличную от своей великой предшественницы Мишель Морган у Жана Деланнуа («Мария Антуанетта — королева Франции», 1956). Та создала канонический кинообраз неприступной, статной, но пылкой и страстной, свободной и возвышенной королевы. Отличается она и от Кирстен Данст («Мария Антуанетта», 2006). В фильме Софии Копполы королева — егоза-подросток, золотая молодежь. Туфельки, шампанское, вечеринки, кутерьма. Мелани Лоран же — стойкий, но обреченный, оловянный солдатик.
У Людовика, среди прочих предсмертных желаний, было странное, трудно объяснимое — личная встреча и разговор со своим палачом. Король подробно расспрашивал его о проведении «процедуры», о маршруте по городу, о людях на площади и их количестве. Почему ему это так важно? Что руки будут связанными, лезвие — острым, а палач — потомственным? Может, казнь для него — это прощальный бал, последний выход в свет и тоже своеобразная церемония, у которой свой протокол и порядок. Поэтому ему, главному виновнику торжества, важно вникнуть во все детали и подробности, в порядок действий, чтобы все прошло чинно и правильно, без сюрпризов, как подобает Королю.
Наше медленное путешествие на гильотину закончилось прямым, упрямым дождем. Он заливал под линейку стриженные газоны, стражников, похожих на щелкунчиков с барабанами, одинокую карету. Король растерянно смотрел в небо, будто не понимая, почему о таком дожде палач ему ничего не сказал.
P. S. Грядущая казнь Марии Антуанетты в фильме не показана. Но ее восхождение на эшафот, по свидетельствам историков, было красивым. И, наверное, оно заслуживает отдельного кино. Говорят, когда она, постриженная налысо, уже поднималась на гильотину, случайно наступила на ногу палачу (снова этот палач!). Мария Антуанетта извинилась: «Простите, месье, я ненарочно». Это были последние слова французской Королевы. В 12 часов 15 минут Королева была обезглавлена на нынешней площади Согласия.
