«Хорошего дня»: Где все просто и знакомо, на денёк
«Хорошего дня». Реж. Лю Цзянь. 2017
Юг Китая, дремучая провинция. Вечером у местной мафии пропадает сумка с деньгами — это молодой парнишка, насмотревшись «Крестного отца», пошел на авантюру ради своей девушки, которой нужна новая пластическая операция, чтобы исправить последствия предыдущей. Деньги он до любимой не донесет, и сумка с богатством начнет играть примерно ту же роль, что и чувство влюбленности в «Карусели» Офюльса, выдергивая из полумрака и увязывая между собой ночные судьбы жителей городка.
Сюжет «Хорошего дня» Лю Цзяня — это растянутый до полного метра анекдот про телефон в Челябинске, который за день сменил семерых владельцев, а пятерых еще и пережил. За двадцать минут понимаешь, что действие, вполне сознательно, походит на коэновскую интерпретацию «сумасбродных комедий» — во-первых, всё это случается однажды ночью, во-вторых, с какого-то момента уже не важно, где бабки — да и нет того Лебовски, которому держать ответ. Зато в фильме возникает череда колоритных персонажей: напористых женщин и разной степени убедительности мужчин в растянутых майках, краснолицых после попойки студентов — и все они, в общем-то, не столько грезят деньгами, сколько изнемогают от довлеющего над ними места. У молодых все мечты — о Западе и капитализме: на стенах мест обитания висят плакаты боевой классики русских видеосалонов, разговоры идут об учебе в Англии, даже за женское счастье отвечают южнокорейские пластические хирурги. В этой ночи можно подцепить девушку, предъявив импортные колонки — но и этой победе не унять постоянного томления, в которое погружены местные жители.
«Хорошего дня», конечно, никакое не достижение анимации, хотя выделка тут ручная. Как и сами герои, режиссер Лю Цзянь грезит о том, чтобы можно было, как на Западе: сделать задорный нео-нуар с поэтичным ультранасилием в декорациях многоэтажных улиц. Мультфильм состоит из планов преимущественно статичных, плотность движения крайне мала — вьется дымок сигареты, затухает неоновая вывеска, морщатся лбы. Декорации отрисованы честно, и потому без фантазии. Но удачу фильм находит именно в несоответствии, которым он весь проникнут — осознанном, что важно проговорить. Представьте, что все эти персонажи с ножами, молотками и прочими атрибутами подворотни заговорили репликами не из Дэшила Хэммета, а из ранних Хлебникова-Родионова:
— «В каждом из нас сидит зверь», знаешь выражение? Кто это, кстати, сказал?
— Да какой-то иностранец.
— А разве не Джек Ма?
— Не, Джек Ма сказал, что у каждого в сердце мечта.
А, нет, это Стив Джобс говорил, вспомнит в конце концов участник этой беседы, кромсая врага на пути к своей мечте. Фильм, конечно, старается казаться нуаром — но это нуар в исполнении команды сериала «Городок». Тут есть нескладная пара в красном фургоне, которая, опять же, напоминает хлебниковскую версию Тима Рота и Дженнифер Джейсон Ли из последнего «Твин Пикса». Звучит диалог о том, как здорово бы открыть стартап. Какой? «Ресторан, конечно — люди же всегда едят, а если сделаем по фен-шую, деньги потекут рекой». По радио почему-то передают инаугурационную речь Дональда Трампа — и это понятно именно нам, пережившим годы счета в «условных единицах». Добивает эпиграф, взятый из «Воскресения» Толстого.
«Хорошего дня» с его несуразными провинциальными мечтами о капитализме, с плакатами-отголосками эпохи видеопроката, с запаздывающим, оголенным бытом — яркий и нежданный повод вспомнить отечественные девяностые. Сложно сказать, что этот анимационный фильм сообщал берлинскому зрителю на фестивале — наверное, ему помогал изложенный в программке контекст, все-таки это второй в истории Китая независимый, да еще и абсолютно авторский мультфильм. Нашему же зрителю официальная биография фильма не нужна — эти мультипликационные «жмурки» сами собой оказываются роднее сердцу, чем многое из того, что делается западнее — хоть в стране патентованных нуаров, хоть в стране, изжившей «Городок».
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса