Сатанинская мельница и машинист Петерсон
Подарки по телефону. Реж. Алоиз Бренч. 1977
«Подарки по телефону» Алоиза Бренча, вероятно, одна из самых удивительных детективных историй позднего советского кинематографа. Рига, конец 1970-х годов. Машинисту Петерсону (его играет прекрасный литовский актер Стасис Петронайтис) постоянно звонит неизвестный, который странным, нечеловеческим голосом благодарит его за отличную работу и сообщает о переводе очередной значительной суммы денег на сберегательный счет. Растерявшись и не зная, что предпринять, машинист постепенно впадает в отчаянье. Он как будто виновен, но не понимает, в чем именно.
В ограниченный семьей и работой жизненный цикл Петерсона вторгается иная, пугающая логика. Эта логика является одновременно и внешней (так как не имеет никакой видимой связи с повседневным существованием Петерсона), и внутренней: она как бы пробуждает скрытые, темные стороны души латвийского машиниста. Темная сторона души Петерсона оживает и вступает в борьбу со светлой (чистой совестью обыкновенного советского гражданина), когда его вопреки своему сознательному решению вовлекают в теневую экономику, скрытую от света дня.
Мучительные мысли о деньгах, корысть, конкуренция, постоянная необходимость скрывать свои действительные чувства и мотивы, — все это неуклонно разрушает как цельность отдельного советского человека, так и общую ментальную конструкцию советского общества. Действительное расщепление социальной реальности, в которой теневая экономика наслаивается на плановую, постепенно растворяя ее в себе, оборачивается расщеплением личности. Душа Петерсона становится ареной манихейской борьбы добрых намерений и усвоенных через общество высоких моральных принципов с темными страстями, адской силой материального интереса. Выясняется, что несчастный машинист практически одинок в этой битве: он не может обратиться в милицию, его не понимают близкие и коллеги. Единственный способ — взять себя в руки и попытаться сделать тайное явным. Петерсон вооружается фотоаппаратом и начинает фиксировать все подряд: погрузку и разгрузку товарных вагонов, подозрительные или растерянные лица рабочих на станции. В конце концов это помогает раскрыть подпольную сеть контрабандистов (которая, разумеется, поголовно состоит из сотрудников железной дороги, живущих двойной жизнью), посредством подкупа вербовавшую исполнителей и соучастников. Все как будто закончилось, но Петерсон уже никогда не будет прежним.
Подарки по телефону. Реж. Алоиз Бренч. 1977
Этот потрясающий фильм Бренча предельно обнажает и радикализирует необычную модель, характерную для многих поздне-советских детективов. В них не так часто можно встретить классическую историю индивидуального преступления, с жертвой и скрывающимся нарушителем, злой замысел которого проясняется в ходе безупречной работы умного следователя. Именно такие сюжеты составляют очевидное меньшинство в хрестоматийном сериале «Следствие ведут знатоки». Гораздо чаще речь идет об экономических преступлениях, о попытках — иногда внутренних, иногда внешних — подрыва не столько даже советского государственного строя, сколько советского общества. Такой подрыв так или иначе связан со стремлением переопределить роль, отведенную в этом обществе частному интересу. Сквозь отношения взаимопомощи, солидарности, бескорыстной дружбы или любви как бы проступает иной, скрытый «экономический человек». В борьбе за постоянное расширение зоны собственного комфорта он оказывается способен на чудовищные предательство и коварство. В нем будто просыпается дремлющий криминальный инстинкт, невероятную разрушительную силу которого уже не в состоянии сдержать принятые социальные нормы или карающая сила государства. Подобно зубам дракона, он прорастает вновь и вновь из фатально расщепленной реальности брежневского «застоя».
Последовательно просматривая все серии «Знатоков» с начала 1970-х до поздних 1980-х, можно заметить неуклонный рост отчаянья и пессимизма следователя Знаменского и его коллег. Год за годом они сажают спекулянтов, накрывают подпольных цеховиков и фарцовщиков, выводят на чистую воду коррумпированных хозяйственников низшего звена. Они постоянно осуществляют хирургические интервенции, удаляя нарывы на теле гниющего общества. Но чем больше стараются «знатоки», тем очевиднее становится масштаб проблемы.
Советский детектив, уверенный в себе и ощущающий за спиной мощь государства, начинает осознавать, что имеет дело не с частным преступлением, но с колоссальным, циклопическим Преступлением, соучастниками которого являются тысячи и сотни тысяч ничем не связанных между собой людей. Ужас этого Преступления в том, что оно пребывает в состоянии перманентного становления. Оно не еще совершено, но только начинает осуществляться.
Георгий Мартынюк в роли Пал Палыча Знаменского
Милиция или КГБ, эти мощные аппараты «этического государства», могут беспощадно пресекать отклонения, ловить шпионов или выкорчевывать «пережитки прошлого», но они бессильны перед распадом и деградацией общества. Советский милиционер эпохи «застоя» — это не действующий разум, обнаруживающий частную истину, но печальный свидетель грандиозной картины разрушения социума.
В своей знаменитой книге «Великая трансформация» Карл Поланьи описывает возникновение «цивилизации XIX века», в которой впервые в истории появляется и устанавливает полную гегемонию идея рынка как саморегулируемого, тотального порядка. Деньги и обмен, прежде бывшие лишь функциями (не всегда необходимыми) социальной жизни, отныне подчиняют себе общество со всеми его производными. «Теперь уже не экономика „встраивается“ в систему социальных связей, а социальные связи встраиваются в экономическую систему. Общество должно быть устроено таким образом, чтобы обеспечивать функционирование этой системы согласно ее собственным законам»1. Рынок превращается в «сатанинскую мельницу», безжалостно перемалывающую все, что создает препятствия его безостановочной экспансии. Описывающая этот новый порядок вещей социальная теория быстро принимает его как нечто естественное и соответствующие человеческой природе. Вся предшествующая история представлялась апологетам свободного рынка как поступательный прогресс, в ходе которого последовательно исчезали любые препятствия на пути конкуренции и взаимовыгодного обмена каждого с каждым.
Единственное оправдание, которое можно было найти для драматической советской истории, состояло в его изначальной амбиции создать принципиально не-рыночное общество. Или точнее, — через насилие и колоссальное напряжение сил, дать обратный ход «сатанинской мельнице», осуществив возвращение обществу его попранных прав. Это возвращение, по мысли Ленина, могло стать возможным только через «отмирание государства». Главная цель нового советского репрессивного аппарата, таким образом, заключалась в последовательном само-уничтожении, в отрицании себя как силы, способной постоянно укрощать общество, призывая его к порядку и дисциплине. Сталинизм, как и наследовавшее ему пост-сталинское государство, подменив недоверие к самому себе недоверием к обществу, подписало себе смертный приговор (хоть и отложенный). Его бесконечная вера в собственную репрессивную мощь и моральную безупречность в конце концов обернулась бессильным фатализмом советского милиционера, с ужасом осознающего неизбежный реванш рынка.
Голос, преследующий машиниста Петерсона, оказался предвестником подлинного капиталистического Преступления. Голосом из будущего, обращенным в гибнущее поздне-советское настоящее.
Примечания:
1 Карл Поланьи. Великая трансформация. Спб., Алетейя. c.70 Назад к тексту
