Останемся при своих
Детально проработанное пространство фильма вмещает то будущее, которое пригрезилось нам сегодня: сенсорные панели, трехмерные видеозвонки, приветливые интерфейсы.
Прометей. Реж. Ридли Скотт, 2012
Немного рябит в глазах. Но, может, это просто 3D?
2012 год. «Прометей». Точка назначения неизвестна. «Двадцатый век Fox» так настаивает на том, что фильм не имеет ничего общего с тетралогией о Чужом, что мало кто в это верит. И правильно делает. 200 миллионов долларов вторгаются во вселенную, которая для меня лично открылась осенью 1990 года. Папа принес домой на пару дней видеоплеер. Подключили к телевизору «Горизонт». «Чужой» никак не хотел становиться цветным: восточноевропейская система «секам» не дружила с западным «палом».
С тех пор я пересматривал фильм Ридли Скотта очень много раз. Сначала в цвете, потом на dvd, потом в режиссерской версии, потом в HD, потом с комментарием, потом без комментария, и опять в кинотеатральном варианте 1979 года. Раз в полгода, считал склейки. Радовался тому, как набухают в темноте буквы начальных титров. Три вертикальные линии и две диагональные — идеальный иероглиф для тех, кто в курсе. Но ничто не может затмить первого просмотра. И финальной сцены: Рипли снимает комбинезон, Рипли надевает скафандр, Рипли остается одна в холодном, черном море космоса. Через десять лет после покорения Луны «Чужой» завершал эру звезд, которые манили человечество вперед, зовя выпорхнуть из земной колыбели. Сидите лучше дома.
«Прометей» — должен был стать фильмом для меня. Но оказался чем-то совершенно чужим.
В 1979 году неприятного робота Эша играл неказистый Йен Холм, в 2012 в блестящего киборга Дэвида перевоплотился Майкл Фассбендер. Это и называется прогресс — получите, распишитесь.
Прометей. Реж. Ридли Скотт, 2012
Ридли Скотт пришел в кинематограф из рекламы и всегда был чуток к дизайну, к красоте в ее чувственном понимании: в последние годы он вообще исключительно успешно снимает кино о том, как хорошо колышутся на ветру стяги и весело блестит на солнце сталь. В «Прометее» режиссер тоже в полной мере отдается стихии красивых поверхностей и изысканных фактур. Детально проработанное пространство фильма вмещает то будущее, которое пригрезилось нам сегодня (сенсорные панели, трехмерные видеозвонки, приветливые интерфейсы), и то, которое мы увидели на экране тридцать пять лет тому назад: угловатая мебель, обивки из кожзама, мучительно тяжелая техника и муть космических перелетов. Довольно противоестественный, сложный микс — боюсь, насладиться им сможет лишь тот, кому отшибло память после тридцати лет в криокамере. В 1979 году неприятного робота Эша играл неказистый Йен Холм, в 2012 в блестящего киборга Дэвида перевоплотился Майкл Фассбендер. Это и называется прогресс — получите, распишитесь.
После успеха «Чужого» авторы фильма много и подробно рассказывали, как из мусорных куч и строительных отходов на свет появились темные, вызывавшие клаустрофобию коридоры корабля «Ностромо», как на полноразмерную декорацию корабля пришельцев не хватало денег, и для сцены с уменьшенным «космическим жокеем» пришлось наряжать в скафандры детей. Нынешние космонавты чувствуют себя куда свободней. Компьютеры творят чудеса: жутковатый планетоид LV-426, на котором приземлялся когда-то «Ностромо», вдруг превращается в весьма красочную, с облаками на небе голубом пустыню, по которой можно с ветерком прохватить на квадроцикле. Веселые ученые — сущие отроки во вселенной — отправляются прогулку. Геолог беспечно заплутает в пещере, биолог радостно протянет руку к неведомому щупальцу.
Тем, кто имеет возможность не отвлекаться на кинематографическую мишуру, с непривычки может показаться, что Прометей поднимает сложные вопросы.
Прометей. Реж. Ридли Скотт, 2012
«Прометей» любезен со своим зрителем, готов его ублажить. Индустрия коммерческого кино, чем дальше, тем больше превращается в индустрию фан-сервиса, и тут «Прометей», что называется, в первых рядах. Хочется обойтись без спойлеров: но будет и сентиментальная сцена завтрака после криосна (капитан закурит — о! в конце XXI века еще есть сигареты), и огнеметы, и топор, как у Рипли, и очень много художника Гигера, и прочее, прочее, прочее. На инопланетной стене барельеф ксеноморфа. На форме землян эмблема корпорации «Вейланд». Тем, кто имеет возможность не отвлекаться на эту приятную мишуру, с непривычки может показаться, что «Прометей» поднимает сложные вопросы. Подробно останавливается на вечной теме взаимоотношений отцов и детей, говорит о происхождении жизни на Земле, о непознаваемости мира наукой, о возможности веры в технократическом мире победившего прогресса. Да что там, заканчивается фильм чуть ли не словами сокуровского «Фауста»: «Дальше! Дальше!» Но там, где «Чужой» высказывался до гениального просто — к примеру, центральный компьютер Mother лейтенант Рипли на радость фрейдистам справедливо называла «сукой» — «Прометей» до обидного банален и исключительно велеречив. Не настаивая ни на чем конкретном, он тянет свои многочисленные тентакли к запылившейся полке с научной фантастикой. Хотя чего ждать от сценариста, поработавшего на Lost? Вчитывай, что хочешь.
«Прометей» делали специалисты по потребностям и исполнению желаний, и поэтому он не предлагает ничего нового. Только то, что вы уже видели. Только то, о чем вы могли бы подумать сами. Коллекция среднестатистических мыслей и имиджей небесной красоты механически складывается в единое целое. Однажды, судя по всему, не выдержав происходящего вокруг, курящий капитан звездолета Янек (Идрис Эльба) спрашивает свою ледяную начальницу мисс Викерс (Шарлиз Терон): «Вы робот?» Этот же вопрос можно адресовать и фильму Ридли Скотта в целом. Мисс Викерс в ответ приглашает капитана к себе в каюту. Отказаться, конечно, сложно.
Материалы по теме:
Спасение по правилам: Фантастика
