Фотохроника «Жертвоприношения»
Для Жертвоприношения Тарковский искал безвременный ландшафт. Он его нашел на берегу Балтийского моря. От Готланда до России рукой подать, — говорил Андрей. К сожалению, мечте его увидеть Россию не суждено было осуществиться.
”[Тарковский
Эта конструкция напомнила Андрею фотоработы русского авангардиста Родченко.”]
”[Съемки
Александеру приснился сон, что он собирает мелкие монеты в вязкой глине. «Деньги — к слезам», — пояснил Андрей. Этот сон часто снился Андрею.”]
Осматривая заросший, одичавший сад усадьбы, мы с Андреем набрели на избушку на курьих ножках. Осторожно толкнув дверь, мы, буквально, были сбиты с ног мохнатой встревоженной совой. Перепуганная посланница ночи с резким криком скрылась в густых сосновых лапах. Услышав о нашем злополучном приключении, Эрланд сочувственно заявил, что ему самому мерещатся привидения в пустых и гулких залах усадьбы. Это, наверное, феи и эльфы из Сна в летнюю ночь ворожат. Вот он и вооружился молотком, на всякий случай.
Долгое время Свен не мог понять, почему Андрей все время смотрит в камеру. Он даже обижался, пока Андрей не объяснил ему, что только глядя в глазок камеры он представляет себе мизансцену.
”[Строительство
Дом — сокровенное для самого Тарковского и для всей концепции фильма понятие.”]
Андрей в раздумье, как лучше снять сцену с лестницей, по которой Александер спускался с балкона и отправлялся к ведьме Марии.
Андрей и Свен по очереди катались на вездеходах.
Долго не выстраивался ночной кадр, который снимался в белую ночь. Это светлое небо мне все портит! — раздражался Андрей. — Надо его как-то замаскировать! Он решил прибить сосновую ветвь прямо к балкону дома Александера. Красота требует жертв! — радовался режиссер своей находке.
Сцена, в которой Александер пишет прощальное письмо жене, не вошла в картину.
Молитва, по мнению Андрея, одна из самых сложных актерских сцен. Это переломный момент в картине и мировоззрении героя. Александер впервые в жизни встает на колени и обращается к Господу с просьбой спасти его семью и весь мир от атомной войны. На съемочной площадке не просто тишина, а затаили дыхание, боясь нарушить состояние актера. Мы плакали вместе с Эрландом Юсефсоном, когда он произносил слова молитвы: Господи! Спаси нас в эту ужасную минуту...
Пока Свен колдовал над созданием вечерней, меланхолической атмосферы, Андрей обдумывал, как лучше всего подать появление актеров. Он говорил, что выход актеров подобен новой теме в музыкальном произведении: надо и о старой не забыть, и новую преподнести как что-то необыкновенное.
В этой сцене почтальон Отто дарит Александеру карту Европы XVII века. Разговор заходит об истине. Что есть истина? — спрашивает Отто. В конце фильма режиссер дает ответ на этот вопрос: Любовь. То, к чему призывал Всевышний, ради чего принесена была великая жертва. Эпизод не вошел в фильм.
Тарковский неоднократно повторял актерам: Между мной и вами должна быть тайна. Вам не должно быть все понятно. Вы должны быть как влюбленные — в ожидании и предвкушении...
Ни одного желтого цветка не должно быть видно в кадре! — отдал приказ режиссер. На расчистку поля от желтых цветов бросилась вся группа, включая продюсера картины Анну-Лену Вибом.
Андрей говорил, что о таком операторе он мечтал всю жизнь. На фильмах Бергмана, которые снимал Свен Нюквист, училось не одно поколение молодых кинематографистов ВГИКа.
Пожар снимался дважды. В первый раз сцена сорвалась из-за поломки камеры и недобросовестной работы английских пиротехников. В самом начале съемки у них сгорели провода, и пожар вышел из-под контроля. Если бы сцену пожара не пересняли, Тарковский убрал бы свое имя с картины.
”[Съемки
Когда привели лошадь, Андрей позабыл обо всем. Кормил, гладил, нашептывал ей что-то ласковое на ухо, прогуливался с ней.”]
Крис Маркер и Андрей Тарковский.
Для пересъемки второго пожара были использованы дополнительные рельсы.
19 июля 1985 года. После успешного завершения второго пожара Арне Карлссон сфотографировал съемочную группу перед сгоревшим домом.
Тарковский фотографирует Нюквиста. Свену понравилась фотография, снятая Андреем, с отраженным солнцем в камере.
Александер лежал после обморока в темной от ползущих грозовых туч траве. Тарковскому важно было передать состояние содрогающейся травы. Ни одну сцену мы не снимали так долго, как эту — наверное, потому, что она была последней, а нам не хотелось прощаться.
Для финальной сцены Тарковский выдвинул следующие требования к погоде: должно быть пасмурно; хорошо, чтобы были белые, пышные облака и чтобы внезапно выглянуло солнце. Над ним смеялись, это невозможно. В кадре мы видим именно этот эффект: отражающееся в воде солнце и ползущие по небу тяжелые белые облака. Конец картины должен быть светлым, чтобы оставить у зрителя ощущение надежды.
Благодарим Анастасию Никитину за предоставленные фотографии
Читайте также
-
Как сберечь — нет ли средства, нет ли, нет ли, есть ли...
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Будто в будущее — «Мейерхольд. Чужой театр» Валерия Фокина
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо