Канны
Рецензии

Канн-2012: Любовь как случайная смерть

Мы впервые встречаем Жоржа (не появлявшийся много лет на экране Жан-Луи Трентиньян) и Анну (Эмманюэль Рива) в театре Елисейских полей, куда супруги выбрались с плановым визитом. Они пожилые преподаватели музыки на пенсии, живут в прекрасной квартире, полки которой заставлены книгами о Франце Шуберте, которого они, судя по всему, очень любят. Однажды во время завтрака Анна перестает реагировать на реплики мужа, а, придя в себя, проливает чай мимо чашки. В их доме поселился инсульт.

«Любовь». Реж. Михаэль Ханеке. 2012
Прости меня, моя любовь Прости меня, моя любовь

Если вы смотрели хотя бы пару фильмов без сомнения выдающегося режиссера Михаэля Ханеке, то «Любовь» вы можете заранее воспроизвести в своем воображении покадрово. Все тот же отстраненный, очень продуманный тип режиссуры: постановщик беспристрастно регистрирует малейшие изменения в психологическом и физиологическом ландшафте. Неожиданными выглядят только сновидческие вставки (в кошмаре Жоржа душит рука), а также галлюцинации сходящего с ума героя, разбавляющие привычный режиссерский реализм. Вынесенная в заголовок любовь подразумевает сокращение дистанции между людьми, физиологию. Умирание доводит этот процесс до предела. Ханеке документирует его во всех подробностях, наблюдая за угасанием тела. Анна постепенно теряет человеческий облик и превращается в обездвиженный кусок плоти (остаются только глаза). Она мочится в постель, нечленораздельно бормочет произвольные слова, исторгает из себя жуткие крики. Жорж по мере своих сил ухаживает за ней — растирает ноги, меняет памперсы, кормит кашей, которая растекается по лицу. А затем однажды ударяет.

К этой теме невозможно подступаться в белых перчатках, с холодным сердцем, как это делает Ханеке.

Старческая агония — сама по себе табу. Ее редко увидишь в кино. Вместо слова «любовь» в заглавии могло бы оказаться любое другое отвлеченное понятие — жизнь, смерть, религия, искусство. Медленная смерть — по сути расчеловечивание — отрицает все эти концепции, которые еще недавно казались важными. Афоризм Адорно о невозможности поэзии после Освенцима получил впоследствии различные продолжения. Но возможна ли вообще вера в человека, культуру или тем более в Бога после Альцгеймера, инсульта, деменции — любой болезни, ведущей к развоплощению личности. Религия учит — нужно смиренно принимать удары судьбы, не роптать на трудности повседневной жизни, и тогда после смерти обещан покой. Но какого покоя может ждать телесная оболочка? Этому вопросу в частности был посвящен богоборческий спектакль Ромео Кастеллуччи «Проект J. О концепции Лика Сына Божьего». По уровню натурализма он превосходит Ханеке во много раз — под отчаянные всхлипы сына, не способного справиться с больным отцом, сцена заливалась настоящим дерьмом. В финале зал погружался в темноту, из нее выплывало изображение Христа. Возможен ли Христос после дерьма?

«Любовь». Реж. Михаэль Ханеке. 2012
Больно, больно, больно Больно, больно, больно

Может быть, это одна из самых страшных тем. У человеческой психики есть механизм, подавляющий осознание факта неумолимости смерти, но даже самый уравновешенный индивидуум едва ли способен смириться с тем, что в один момент можно перестать быть самим собой. К этой теме невозможно подступаться в белых перчатках, с холодным сердцем, как это делает Ханеке. Каждый его кадр напоминает о том, что здесь слишком много искусства. Все здесь служит напоминанием зрителю — перед вами шедевр. Выбор очень жесткий — либо ты признаешь это, либо оказываешься бесчувственным сухарем. Фильм начинается с показа подгнившего трупа главной героини — план короткий, но его можно успеть разглядеть в деталях, а затем резко, с рассчитанным эффектом, возникает надпись «любовь». Для интеллектуала, которым несомненно является режиссер, кино остается математическим уравнением. В последний мирный вечер перед ударом Жорж говорит жене, что она очень красивая, будто бы он не мог на нее просто посмотреть и подумать об этом, чтобы реплика не звучала так функционально, не акцентировала внимание на необратимости последующих событий. Второстепенные герои заходят в кадр, четко, словно по нотам, разыгрывая свое назначение. Развязка, которую мы не будем раскрывать — слишком литературная и при этом очень грубая, ожидаемая от Ханеке.

В понимании этих аспектов человеческой природы он не знает себе равных, что не мешает ему быть фатально глухим к проявлениям привязанности, нежности, заботы.

Профессия главных героев — обучение исполнительскому мастерству — позволяет режиссуру ввести в материю фильма музыкальный контекст. Перед вторым ударом парализованная еще только на одну половину тела Анна принимает у себя гостя — бывшего ученика, добившегося большой славы (пианист Александр Таро). Это один из последних моментов, когда Анна еще пребывает в сознании. Она просит сыграть ей багатель Бетховена (соч. 126), в переводе с французского — безделицу, легкую пьесу. Это последняя работа композитора для фортепьяно, через два года после ее сочинения он умрет. Она очень точно соответствует фильму — он писал ее уже глухим. Узнав, что это неизлечимо, он перестал выходить из дома. «Любовь» — одна из самых камерных картин Ханеке: актерский состав состоит из четырнадцати фамилий, но в кадре только два главных героя, не выбирающиеся на протяжении всего действия за пределы квартиры. Остальные, включая и Изабель Юппер, которая играет дочь Жоржа и Анны, заходят всего на несколько минут.

«Любовь». Реж. Михаэль Ханеке. 2012

Но в самом главном фильм, увы, не созвучен духу музыки Бетховена. Несмотря на свое отчаянное положение, композитор писал музыку, в которой находилось место радости. Ханеке же мастерски режиссирует зарождение отстранения между героями, сначала они подчеркнуто вежливы друг с другом, затем между ними растет напряжение и взаимное раздражение, возникает обоюдное чувство вины. В понимании этих аспектов человеческой природы он не знает себе равных, что не мешает ему быть фатально глухим к проявлениям привязанности, нежности, заботы. Намеки на это даются лишь мельком. Движущим механизмом фильма становится обещание, данное Жоржем больной — что он никогда не отдаст ее в больницу или хоспис. Этому обещанию герой остается маниакально верен, но это просто несущее основание для конструкции картины.

На могиле ключевого для Ханеке композитора Шуберта (вспомним «Пианистку») выгравированы слова: «Смерть похоронила здесь богатое сокровище, но еще более прекрасные надежды». Перед нами не тот режиссер, который умеет обнаруживать в людях сокровища или давать им надежды. Поэтому ему остается лишь хоронить человеческие остовы.


Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам: