Зайдль, его жена и его племянник. История австрийского хоррора
Северин Фиала и Вероника Франц
— Как появилась идея фильма?
Северин Фиала: По телевизору показывали документальное шоу о пластической хирургии: женщинам делают операции, пару месяцев спустя они возвращаются домой — в красивой одежде и с новым лицом…
Вероника Франц: С новыми волосами и зубами…
Фиала: …И их родные стоят и натужно улыбаются, но момент по-настоящему жуткий: домой вернулся другой, не тот, кого они знали прежде.
Франц: Меня в эти минуты всегда холодок пробирает, а по телевизору говорят: «Смотрите, это счастье!».
Фиала: Так мы и начали придумывать кино: со сцены, в которой женщина возвращается домой в бинтах на лице и ведет себя немного странно, так что дети начинают подозревать, что ее подменили.
— Как вы выбирали визуальное решение фильма?
Франц: Мы хотели рассказать историю при помощи изображения, не диалогов, это было важно, потому что так мы представляем себе подлинное кино.
Фиала: Мы гордимся тем, что наш фильм порой кажется немым — в нем почти не разговаривают. Наше кино существует на контрасте между ярким летним днем за пределами дома и мрачной обстановкой внутри, где мать практически запирает своих детей.
Франц: Во второй части в доме становится светлее, появляется больше планов, снятых ручной камерой.
Фиала: Дом противопоставлен природе, лесу и полям, где играют дети. Это мир матери — весь из стекла и бетона. Первая половина — события, уведенные глазами детей, а во второй мы скорее встаем на позицию матери, и фильм перестает быть сказкой, становится реалистичным.
Франц: Важно было укоренить историю в реальности.
До свиданья, мама. Реж. Вероника Франц, Северин Фиала, 2014
— В фильме нет ничего сверхъестественного.
Франц: Да. Только небольшое добавление сказочного, без которого не бывает детства — дети видят мир иначе, чем взрослые.
— В начале фильма братья гуляют по лесу и находят пещеру, один подталкивает другого внутрь. Это очевидно символ, как вы его расшифровываете?
Франц: Расшифруйте вы. Мы не хотим отвечать на подобные вопросы, чтобы не выдавать повороты сюжета.
Фиала: Да, это символ, у него есть смысл.
Франц: Но мы вам не скажем. (Хохочет)
— Вам разница в возрасте помогает работать, мешает? (Северин на 20 лет младше Вероники — прим. ред.)
Франц: Какая еще разница в возрасте? (Хохочет)
Фиала: Я не очень верю в возраст, разве он важен? Меня интересуют люди, а не их паспортные данные.
Франц: Не знаю, не знаю. Мы знаем друг друга 15 лет, начали с того, что посмотрели вместе очень много фильмов — оказалось, нам нравится одно и то же. Для любого сотрудничества хорошо, когда соавторы принадлежат к разным поколениям. И вообще, хорошо, когда два разных человека, которые думают по-разному, что-то делают вместе — это и есть творческое партнерство: молодой, старый, мужчина, женщина — это не важно. Ульрих Зайдль старше меня на 14 лет, но никто никогда не спрашивает нас о разнице в возрасте, а вы теперь спрашивается, потому что в нашем тандеме мужчина на 20 лет моложе, и это нетипично.
— Что такое вообще австрийский хоррор? Можете дать определение? Наверное, это стереотипы, но сразу вспоминаются «Забавные игры» Ханеке и «Отель» Джессики Хаузнер.
Вероника Франц: Да, мы австрийские режиссеры, но мы хотели пойти новым путем. Если говорить о «Забавных играх», то Ханеке использует хоррор для того, чтобы выступить против хоррора — это почти манифест, а мы так не делаем, мы любим ужастики. Нам нравится, что этот жанр допускает наличие скрытых смыслов. В них может скрываться серьезных разговор о проблемах семьи, или о кризисе самоидентификации. Так что не надо нас сравнивать с Ханеке.
Северин Фиала: Мне вообще не кажется, что «Отель» Джессики Хаузнер — это хоррор, хотя там есть формальные признаки жанра.
Франц: Вы, может быть, не знаете, но в 1980-х в Австрии был такой фильм — «Страх», очень жесткий и страшный, вызвал страшный скандал. Режиссер больше ничего так и не снял, его вогнала в ступор реакция общества, но теперь у него много поклонников в Европе, культовое кино. Если говорить о влияниях, то лучше вспоминать его.
— Продолжая тему стереотипов: для иностранца австрийское Зло — это люди, которые годами держат своих жертв в подвалах, как держат там содержимое своего подсознания герои нового фильма Ульриха Зайдля. Ну и Гитлер, который тоже откуда-то из австрийского теплого подвала выполз.
Фиала: Нам фильмы Зайдля кажутся хоррорами.
Франц: Жуть, хотя и не жанр.
Фиала: А мы как раз переводим эту жуть на язык чистого жанра.
Франц: Мы хотели сделать именно жанровый фильм, взять зрителя в путешествие, полное страха и саспенса, от которых нельзя спрятаться и которые заставляют после финальных титров еще долго размышлять, о чем было кино.
Фиала: И к счастью, находить в нем еще что-то, кроме страха.
Читайте также
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Наур Гармелия: «Мы не могли жечь дома, как Тарковский»
-
«Нужен был нереальный реализм» — Тина Баркалая о «Сказках Гофмана»
-
Сесиль де Франс: «Сниматься — настоящий подарок судьбы»
-
«Я хотел понять свое поколение» — Иван Власов о фильме «Дивный мир»
-
«Одинокий Джокер на Голливудском бульваре» — Влад Козлов о фильме «Немая жизнь»