Владимир Котт всегда питал слабость к наблюдению пустой сомнамбулической жизни простого индивида. Его дебют «Муха» был посвящен душевным исканиям водителя говновозки, человека большого сердца и глупости. Владимир Котт не свернет с однажды найденного пути, нет.
Фильм «Громозека» — о нелегкой доле трех бывших солистов одноименного школьного ВИА, поющего про птицу счастья завтрашнего дня. Один вырос в хирурга и зарезал первоклассника с аппендицитом. Второй вырос в таксиста и заказал добрым людям поуродовать дочку, снимающуюся в порно, чтоб больше не снималась. Третий вырос в мента. Больше ничего не скажу. Я абрикос, на юге рос, я груша, нельзя скушать, а я маракуйя, ничего не скажу больше.
Кадр из фильма Владимира Котта Громозека (2011)
Все трое выросли в мудаков, что почему-то особенно греет режиссера Котта. Такое впечатление, будто их пересадили в нашу жизнь прямо из 1982-го, сразу сделав сорокалетними. Таксист хипишит на панков, шлюх и блудливую Гай-Германику на заднем сиденье так, будто к нему в машину первый раз сели панки, шлюхи и блудливая Германика. Хирург при отказе электричества велит светить в нутро мобильником так, словно свет накрылся впервые, а в больнице нет на сей случай автономного генератора. Лежебока-мент репетирует в лифте фразу «В меня сегодня стреляли», чтобы пронять изменщицу-жену. Кто, кто поверит, что три этих олуха когда-то играли в ансамбле, кто? Хоть в «Громозеку», хоть в «Бармацуцу», хоть в «Трое из Простоквашино» ребята набирались, во-первых, дельные (репетировать надо), во-вторых, знающие, откуда в их стране ноги растут (инструменты добыть, с администрацией уладить, на левых дискачах подзаработать). Многие спились, многие уехали, у всех не выгорело — но ни один не скажет крошке-сыну: «Иди, сынок, в милицию служить, дело это нужное и полезное». Особенно когда сын в качалке занимается и по вечерам куда-то ездит.
Кадр из фильма Владимира Котта Громозека (2011)
Котта подкузьмили непонятки с жанром. С одной стороны, фильм про то, как не удалась много обещавшая средняя жизнь (у всей страны не удалась!), может быть только медленной хроникой. Так, внятно и толково, снимают бедных людей Попогребский, Хлебников и Хомерики. Все в среднем скверно, но как-то народец рыпается, чем и интересен. С другой стороны, про советское прошлое, толстых ментов, усатых таксистов, рогатых мужей, ночные ларьки и мясокомбинаты сегодня принято хохмить, а то молодежь не поймет. Приучили веселые с находчивыми и программа «6 кадров». Оттуда все эти банные войлочные буденовки, «спартаковские» шапчонки-пидорки с прорезями для глаз, катящиеся по лестнице милицейские фуражки и эпилептические психи в больнице. Но у ситкома другая степень условности — там все герои слегка дураковаты. А какой тогда спрос с птицы счастья и малоудачной страны, если сами хромые на голову? У одного жена умерла, у другого под пистолетом — любовник жены, у третьего под ножом — аппендицитный ребенок, а они все знай рожи перед зеркалом корчат да от порнухи в обморок валятся.
И вроде артисты, как на подбор. И в эпизоды с хорошим умыслом навербованы Буратино Дима Иосифов, Красная Шапочка Яна Поплавская и Электроники-Сыроежкины братья Торсуевы (але, где Алиса?) И картонная синяя птица с лицом пластилиновой вороны и крыльями на веревках — форменный шедевр. Как и диалог «— Не знаете, надолго это все? — Что все? — Зима. Зима задолбала».
А вместе как-то не клеится. Чудные артисты играют напрочь неинтересных людей. Не любящих и нелюбимых. Тянущих лямку от забора до обеда.
Вот такой, блин, шоу-бизнес, говорил Шнур (больше ничего не скажу).
