Канны-2015: Гомосексуальная утопия Хайсмит-Хейнса
Самый конец 1952-го года. Аппер-мидл-домохозяйка (Бланшетт) заходит за подарками для дочери в детскую секцию большого универмага и видит за кассой продавщицу в колпаке Санта-Клауса (Мара); они — еще не осознавая этого — мгновенно вычисляют друг друга, как вычисляют друг друга в толпе люди, несущие одно проклятье.
Прошлое, 1950-е, вернее их кинематографический аватар, всегда манили Тодда Хейнса: картина «Вдали от рая» (2002), как известно, была пересозданием вселенной Дугласа Сёрка — так, как будто в ней был возможен гомосексуализм мужа и роман жены с чернокожим садовником. Очевидно, что не только у авторов, но и у зрителя есть потребность в подобной ревизии: округлые, уютные, бесконечно привлекательные с точки зрения эстетики 1950-60-е не могли оставить фильмов, совпадающих с психическими настройками современного человека; выходит, надо снимать новые — такие, как Madmen. И да, на том же приеме была построена и сверхуспешная «Оттепель» Валерия Тодоровского — новое вино в старых мехах, стилизация формы и современное содержание. Можно назвать это разновидностью ретрофутуризма, когда атрибуты сегодняшнего дня и сегодняшней психологии инсталлируются в прошлое, теперь исправленное и дополненное.
Выставка ерунды. Приключения мистера Сёрка в стране большевиков
«Кэрол» в еще большей степени, чем «Оттепель» или «Вдали от рая» относится к этому поджанру «психологического ретрофутурзима» — лесбийская связь здесь не становится для окружающих шоком, фактором стигматизации, никто не обсуждает именно гомосексуализм, не придают значения тому, что по идее должно считаться в этом мире страшной перверсией; муж использует факт измены при разводе, но речь идет об измене вообще, такими же были бы последствия и в случае гетеросексуальной. Жизнь вдвоем — именно социальная жизнь, в этих выдуманных 1950-х — не кажется героиням чем-то невозможным, неосуществимым. Вопрос только в согласии, личном выборе каждой. В картине есть сцена, где продавщица в канун рождества играет своей новой подруге на пианино, а та сидит на ковре — утопия гомосексуальной семейной жизни, опрокинутая в прошлое.
Патриции Хайсмит, как известно, больше чем любому другому писателю XX века повезло с экранизациями: от «Незнакомцев в поезде» Хичкока и «На ярком солнце» Рене Клемана до недооцененного шедевра Энтони Мингеллы «Талантливый мистер Рипли». Рипли, начинающий в первом романе как идеальное ничто и проделывающий большой путь — самый известный ее герой, и продавщица Тереза в некотором смысле — женская его версия.
«Том, ты полон сюрпризов», — говорит Гвинет Пэлтроу герою Мэтта Дэймона; «Тереза, ты полна сюрпризов», — повторяет за ней Бланшетт (которая таким образом появляется в кинематографической вселенной Хасмит во второй раз — у Мингеллы она играла влюбленную в Рипли богатую наследницу, немного нелепую в своей аристократической женственности, как и все героини этой актрисы). Хейнс трактует Кэрол так же, как Мингелла толковал Рипли: это выходец из низших слоев общества, который еще не знает ни своих амбиций, ни пределов, ни своего таланта. Талант, однако, у Терезы есть, и именно отношения с Кэрол, внезапная перемена участи, которая приходит как награда не за прошлое, а за потенциал, позволят ему раскрыться; фильм Хейнса превосходно демонстрирует на экране великую привилегию подобной связи: наставничество и ученичество, отождествление с более опытным, больше получившим от жизни и, вследствие этого, успешное окончание поисков себя.
«Бархатная золотая жила»: Мартовские коты
К сожалению, у этого замечательного фильма, который длится и длится, и заканчивается торжеством той самой утопии, есть серьезный недостаток: он снят на супер-16, но Хейнс, в организации пространства, декорациях и костюмах, не изменяет ничего по сравнению с картиной «Вдали от рая», которая была снята на 35 мм. «Кэрол» отчаянно не хватает мягкости, наплывы холодной ряби часто разрушают эту трепетную утопию — но только они, и ничего больше.
