Канн-2013: Счастливого рождества, мистер Ваквак
Север, конец истории. Реж. Лав Диас, 2013
Истина мертва. Мораль мертва. История мертва. Закона больше не существует. Так говорит Фабиан, молодой человек, он бросил юридический факультет, не доучившись последний год; что такое юриспруденция, когда ничего не имеет смысла? Он вечно занимает на оплату квартиры и книг, проводит время за отвлеченными разговорами о той злости, которую у него вызывает униженное положение родной страны. Он пылко вспоминает опыт Филиппинской революции против Испании в конце XIX века, предводитель которой, Андрес Бонифацио, был расстрелян вместе с родным братом (своим конкурентом), став посмертно национальным героем. Ярость диктует Фабиану: нацию необходимо спасать от охватившей ее кататонии, время от слов переходить к делу. Он берет деньги у злобной толстой ростовщицы, которая упивается своей властью над другими. Деньги — сила, но нож сильнее: молодой человек разделается с ней, а заодно зарежет и её сладкоголосую дочь-подростка.
В тот день к процентщице заходил продавец dvd Хоаким, умоляя вернуть ему кольцо, которое в отчаянии заложила его супруга Элиза, чтобы прокормить детей. В припадке злости он пытался придушить женщину, но вовремя остановился и убежал. Полиции этого достаточно для признания его вины; пожизненное заключение. Идут годы. Кроткая Элиза продолжит торговать овощами и растить детей. Фабиан уедет в другой город и попытается найти себя в религиозной секте. Хоаким потеряет свое имя, став Гнилым Зубом; в колонии он будет мастерить рождественские фонарики и заботиться обо всех, кто нуждается в сострадании; даже если это садист Ваквак. Злые языки скажут, что Хоаким мечтает о помиловании президента страны. Ошибаются: близится рождество, сам Господь коснется его.
Двенадцатый фильм Лава Диаса — его первый в Канне. Фестиваль наконец-то снизошел и официально признал факт существования автора, настолько уникального, что невозможного его сравнить с кем-либо из работающих сегодня режиссеров. Это к тому же первая цветная картина Диаса за последние десять лет; но тогда у него не было материальной возможности так тщательно работать над изображение: в цвете его кино даже еще красивее, чем в ч/б. «Север, конец истории» сводит в одном — лаконичном по меркам Диаса (всего лишь четыре часа) — повествовании несколько его постоянных тем. Сюжетная завязка — парафраз Достоевского, почти экранизация. Это любимый писатель Диаса, его дебют «Серафин Джеронимо: преступник из Баррио-Концепсьон» (1998) открывался эпиграфом из «Преступления и наказания» и был снят по его мотивам.
Лав Диас
Режиссер часто дает заглавия по именам своих героев, которых он любит и которым сочувствует. Хоаким в своей святости сходится с Иеремией и Флорентином, двумя мучениками. Герой картины «Иеремия, книга первая: легенда о принцессе ящериц» (2006) бросал вызов самим небесам, требуя от Бога доказательств его существования. Иеремия просил принять его жертву: он готов провести 40 дней без еды, чтобы спасти от смерти невинную девушку (Диас обещал сиквел с окончанием этой истории, но так и не снял его). Хоаким совсем другой, не богоборец, он принимает посланные ему испытания, как должно; словно это расплата за то, что он не сдержал гнев и хотел задушить человека.
В предыдущем фильме «Флорентина Хубальдо, ХТЭ» (2012) режиссер воспользовался несвойственным для себя приемом — закадровым голосом, который от лица одного из персонажей задавался вопросом о том, что вообще такое зло и откуда оно берется в человеке. Это обнажение метода: мне кажется, Диас сегодня, возможно, единственный режиссер в мире, кто из фильма в фильм последовательно занимается изучением самых фундаментальных категорий человеческого существования. Правда, Добро, Грех, Честь, Справедливость, Нация, История, Бог. У него они с большой буквы, как не принято в XXI веке. Но эта серьезность не претенциозна. Диас в Канне-2013 — изгой, потому что здесь торжествует конвенция, конформизм, мелкотемье (см. фильм Абделатифа Кешиша «Жизнь Адель», о нем отдельно — скорей всего, он получит «Пальмовую ветвь»). А Диас из той, уже почти не существующей, породы режиссеров, для кого кинематограф — сложный и многогранный вид искусства, где одновременно есть место и чувственному опыту, и интеллектуальному, и сакральному.
Диас в интервью сказал мне прямым текстом: «Меня волнуют метафизические темы. Все мои работы скрепляет мой опыт филиппинской культуры и того, как мы смотрим на идею Бога и его существования». Каждый раз, сталкиваясь с его кинематографом, интереснее всего наблюдать, как в исключительно реалистическом повествовании вдруг возникают лакуны и разрывы, из которых начинают прорываться отголоски потустороннего, мистического. Этот момент перехода в потустороннее всегда заметен по изменению манеры съемки. Диас сначала держит зрителя на расстоянии, снимает отстраненными средними и дальними планами, а потом вдруг — щелчок — следует переход на ручную камеру, которая имитирует точку зрения одного из героев и словно вовлекает внутрь материи фильма. И всегда что-то меняется: в повествовании оживают фольклорные легенды, долгие планы природы воссоздают дополнительное пантеистическое измерение, появляются видения.
Север, конец истории. Реж. Лав Диас, 2013
Нестандартная продолжительность позволяет Диасу брать власть над временем, писать свои картины как трактаты, внимательно следить за героями в их повседневном поведении, жестикуляции, рутинных разговорах; наконец, подробно запечатлевать, как они меняются. Изменение всегда очень важно, поскольку Лав Диас чаще всего снимает «вывихнутость» человека, его изъятие из порядка вещей. Фабиан после убийства медленно теряет человеческое, не способен нести груз этого человеческого, лишается связи с окружающим миром; само тело его становится рыхлым, а взгляд пустым. Что-то похожее происходит с извергом Вакваком, оболочка которого вдруг теряет способность поддерживать его организм, начинает истаивать.
«Конец истории» — гневный портрет страны, которая по Диасу словно проклята; это проклятие ложится на её людей. Ключевой подсюжет — предыстория двух этих семей. Фабиан в финале жестоко издевается над сестрой (тоже религиозной сектанткой, на Филиппинах это очень распространенно), чтобы доказать, что их семья изначально была мертва. Родители жили в Америке и Штатах, пока детей воспитывала прислуга. Жена Хоакима берет вину за его несправедливую судьбу на себя — ведь именно она не отпустила мужа на заработки заграницу. Страна отторгает тех, кто уехал, но еще безжалостнее она с теми, кто остался. Филиппины сегодня опасное, жестокое место, и это всегда отзывается в фильмах Диаса. Он обращается к криминальным сюжетам, где есть воровство, убийства, изнасилование, словом, преступление, но обладает редчайшим умением снимать насилие (никто больше из участников Канна-2013 этого не умеет). У него насилие никогда не бывает натуралистичным или графичным, обычно оно вообще, насколько это возможно, уводится за пределы кадра. Диас никогда не использует жестокие сцены как способ давления на восприятие, как средство насилия над зрителем. Наоборот, он не акцентирует его, потому что умеет добиваться потрясения совсем другими вещами.
Например, завораживающими пролетами над полями, реками и джунглями, окончательно закрепляющими ощущение чьего-то незримого присутствия того, кто оглядывает свои владения. Хоаким возносится и становится ангелом. Кажется, этот режиссер смел настолько, что пытается показать нам взгляд самого Бога.
Читайте также
-
Джульетта и жизнь — «Можно я не буду умирать?» Елены Ласкари
-
«Послание к человеку» — Что смотреть? Куда бежать?
-
Футурум-2024 на «Послании» — Опыты превращения в пыль
-
Денис Рузаев: «Неловко говорить, что в моей работе есть что-то сложное»
-
Дождь на станции Пупсянции — Пять мультфильмов «Окна в Европу»
-
Тост за бесконечность — «Филателия» Натальи Назаровой