«Антон тут рядом» — Критики и режиссеры
Вчера, 4 августа, на 69-м Венецианском кинофестивале состоялась премьера документального фильма Любови Аркус «Антон тут рядом», который зрители провожали долгой овацией. Публикуем мнения о картине, которой, как мы надеемся, предстоит долгая счастливая жизнь.
Александр Сокуров
От режиссерского дебюта Любови Аркус, которая много лет профессионально занимается осмыслением кинематографа и делает лучший среди известных мне журналов о кино, можно было, казалось, ожидать щегольской формы, изощренной цитатной игры. «Антон тут рядом» снят вразрез с этими ожиданиями. Здесь выразительные средства кино направлены на то, чтобы дойти до самой сути, разобраться в природе человека, предъявить нам то, что мы о себе не знаем.
Константин Эрнст
Если кино кому-то и нужно во втором десятилетии XXI века, то только из-за того, что оно дает уникальную возможность за полтора часа прожить еще одну жизнь. Если, конечно, кино — настоящее. Вы входите в незнакомый и чужой для вас мир с людьми, о которых вы ничего не знаете, а выходите с этим миром как фактом собственной биографии и людьми, которые теперь для вас не чужие. Этот фильм — настоящий. И если отвечать на классический идиотский вопрос, о чем это кино, то я скажу, что оно о боли и о любви. И этого достаточно, чтобы его посмотреть.
Андрей Плахов
Нечасто бывает, чтобы фильм с документальным сюжетом стал одновременно авторским высказыванием. «Антон тут рядом» — потрясающая история жизни, любви, смерти. Но это еще и автопортрет автора, чье представление о себе резко изменилось при появлении в ее жизни Антона. Любовь Аркус права, говоря, что главная роль в этой картине принадлежит камере: она не просто отражает реальность, но радикально меняет ее.
Алексей Балабанов
Про этот фильм говорить трудно, как трудно говорить про настоящее кино. Это мощно сделано. Это фильм для людей, у которых есть сердце.
Иля Малахова
Фильм «Антон тут рядом» — это история одного пути и двух человек, бредущих по нему навстречу друг другу с завязанными глазами и чемоданами собственных душ в руках. И их встреча — это совпадение высоты отчаяния: кинокритика и редактора журнала о кино и аутиста, запертого в комнате с мечтой о людях. Каждый из них волоком тащил свой мир, и им негде было присесть, потому что места для них не находилось — ни для одного, ни для другого. История их отношений — это кино, которое не прикидывается ни документом, ни постановкой, а является отражением их общего мира, потому что мир у них оказался один, и в нем не важен ни возраст, ни статус. Как-то я определила, чего ищу, как зритель: мне хочется входить в зал одновременно со страхом и надеждой выйти из него уже другой. На фильм Антона и Любы нужно идти со страхом и надеждой.
Юрий Цивьян
Уникальный, поразительный фильм. Причем сразу в нескольких отношениях: как человеческий документ, как факт искусства и как факт истории кино. Примерно к концу первой трети фильма ты понимаешь, что речь идет о человеке, для которого мир состоит из любви, из ее многочисленных градусов. И если бы фильм о таком человеке сделал человек рационально мыслящий, уникального события, которое мы тут имеем, не было бы. Но тут, похоже, встретились два чувствилища. И узнав друг друга, они сделали в известном смысле фильм друг о друге. Антон оказался таким же сценаристом этого сюжета, как и Люба. Люба оказалась в этом танце ведомой. Мы понимаем: все, что она сделала для него, на самом деле происходит от его любви к ней и ее любви к нему. От того, как они увидели друг друга. Документальная история любви, где вы еще такое видели? Очень важен здесь Любин текст, его бесстрашие. В этом фильме сбылась мечта Дзиги Вертова — мечта о том, что камера изменит мир, градус человеческих отношений; мечта о том, что герой сам возьмет камеру и станет соавтором.
Именно эта вертовская идея и есть внутренний сюжет Любиного фильма. Антон — человек, который, во-первых, открывает поэзию, во-вторых, открывает кино. Сначала нам показывают, как он полюбил съемки, а кончается фильм тем, что он сам берет в руки камеру. Это анархизм. Это анархистское кино, где режиссер — не диктатор, а герой оказывается в конце на месте камеры. Антон изобрел поэзию в своем сочинении «Люди» — и изобрел ее именно так, как ее переизобрел Вертов в фильме «Шестая часть мира», который сделан по уитменовской формуле перечисления. И это перечисление вдруг чудесным образом в вертовском по посылу фильме «Антон тут рядом» оказывается сюжетом. «Антон тут рядом» — это протопоэзия и протокино. Сверхкино, собственно, «Киноглаз». Протопоэт смотрит на человека, возвращается к человеку: человек несчастен, человек терпит, человек потерпит. Так же смотрит на человека и этот фильм.
Бакур Бакурадзе
Впервые я увидел Антона в деревне «Светлана»: разбитый человек со сломанной ногой, в синяках, в гипсе и в полном ауте — он испускал энергию такой мощи, что мне стало не по себе. Я испугался этого разбитого молчаливого подростка на койке, испугался силы его смятения, которой Люба не боялась и удивительным образом справлялась с ней. Люба снимала все, будто надеялась исправить жизнь Антона и его матери с помощью фильма. Будто подсознательно была уверена, что финалом фильма должна быть надежда, и ждала ее появления в жизни. Однако все складывалось совсем не так, да и не могло ТАК сложиться. Но как было ей об этом сказать? К тому же, материал фильма был сложный и своевольный, за его сборку никто не решался взяться…Но Антон в лице Любы смог удержать этот груз и покатить его по стране. В один из приездов Люба показала мне новый материал.
И вдруг я впервые увидел Антона, который был здесь — рядом. Он видел, слышал и радовался, не боясь. Это было чудо на экране, задокументированное рождение души в наш мир. Я знаю, что такое аутизм не в теории, и такие чудеса, пусть не навсегда, а на время, дают острое и ясное ощущение бесконечной ценности каждого мгновения. Фильм своей интенцией менял людей, которые были в кадре и за кадром, а люди в свою очередь влияли на фильм, выращивали его, заставляли его двигаться вперед. С этой точки зрения, это не вполне документальный фильм. Он не документировал реальность в чистом виде. Он корректировал реальность, менял ее в корне и затем создавал документ. «Антон тут рядом» — это какой-то новый, третий вид кинематографа.
Александр Тимофеевский
В кино, которое само складывалось как fiction (завязка, пики, спады, кульминация, развязка — все на месте, включая голливудский happy end), Люба Аркус внесла самый прямой элемент non-fiction — закадровый комментарий. Show not tell — есть такое великое правило. Но даже самое великое правило создано, чтоб его нарушать. Введя запретное tell, Аркус опрокинула историю на себя, на свои отношения с отцом, на свои отношения с миром, с камерой-посредницей, на собственную беззащитность и аутичность. Получилась совсем не сентиментальная, очень жесткая картина о том, что мы все, как этот аутичный мальчик, голые души на ножках. Только, в отличие от него, как-то научились одеваться. И непонятно, достоинство это или недостаток.
Майя Туровская
Этот фильм, конечно, поражает. Я бы даже сказала, сбивает с ног, потому что врубается в какие-то обычно не задействованные, отдыхающие «под паром» слои сознания. В нем каждый может найти свое. Можно, как говорит автор, искать Антона в себе. А для меня он — «о жизни и смерти». Которые рядом. И конечно, это фильм о любви. О первичной потребности — голого сердца, души, полушария мозга, организма. Спасая мальчика, Люба Аркус сделала фильм, и оказалось, что это не просто «фильм-в-себе», а средство, способ. Может быть, даже подсказка медицине. Может, камера лечит. Этот фильм должно посмотреть как можно больше людей. Каждый узнает что-то о себе. Он как лекарство — горькое, но дает надежду. Он как наждак для притерпевшихся.
Михаил Ратгауз
Это фильм, который изменил жизнь человека, который его делал, и жизнь человека, о котором он сделан. Две изменившихся жизни после одного фильма — немало. Это фильм о спасении другого, а через другого — и себя. То есть, о вещах, обреченных на провал. Автор падает вниз головой в колодец любви и ответственности. Он должен разбиться, но выживает. Это фильм, который приближается к тем местам, где в тебе самом заржавели вера, надежда и любовь. Он не может ничего в тебе изменить, но он атакует мерзлоту, которая казалась тебе вечной.
Михаил Ямпольский
Мы живем в окружении людей, которых интуитивно считаем повторением нас самих. Это умножение нас в окружающих льстит нашему нарциссизму. Кино отчасти строится на этом умножении, позволяющем идентификацию зрителя с персонажем. Фильм Любови Аркус вводит нас в неопределенную зону, населенную другими — людьми, необыкновенно похожими на нас, так же глубоко чувствующими, страдающими, и при этом осваивающими мир совершенно иначе, чем это делаем мы. Важнейшее свойство этого фильма — глубокое сопереживание иным, отличным от нас, без сентиментальности или снисходительности к слабым и больным. В основе уникальной режиссерской работы Аркус лежит принципиальный этический императив: иное не является болезнью, слабостью, дефектом. «Антон тут рядом» — урок любви и уважения к иному, урок, который сегодня как никогда актуален.
Александр Секацкий
Получился даже не столько фильм об аутизме, сколько о человеческом в человеке. Это захватывающая, абсолютно самодостаточная история о том, что быть близким — невероятно сложная работа. Фильм удивил меня тем, что, будучи сложносочиненной сюжетной историей, не претендуя на публицистические обобщения, раскрывает смысл проблемы сущностного одиночества, заброшенности в мир. Проблемы, которая разрастается вместе с развитием цивилизации. Мы привыкли восполнять отсутствие близости множеством придуманных вещей: распорядком дня, должностными обязанностями, искусством. В случае Антона полумерами отделаться нельзя — чтобы оставаться человеком среди людей, ему нужен персональный кто-то, кто-то второй, проводник. Как бы далеко ни совершенствовалась наука и технологии, потребность любви остается самым дефицитным человеческим ресурсом. В этом смысле история Антона одновременно является и историей тех, кто следит за событиями. Фильм предлагает зрителю произвести ревизию своего собственного бытия, еще раз попытаться отделить зерна от плевел.
Читайте также
-
Достигнув моря, нелегко вернуться
-
Зеркало — 2025
-
Черная ворона белого мира — «Ансельм. Шум времени» Вима Вендерса
-
Две сказки о потерянном времени — «Хельсинкский эффект» и «Светлое будущее»
-
Он сделал нечто пугающее и даже не моргнул — «Цепные реакции» Александра О. Филиппа
-
Освобождение гиганта
— «Баломания» Сиссель Морель Даргис