Интервью
хроника
Павел Шведов
Павел Шведов

Что происходит с «Союзмультфильмом» и российской анимацией? Интервью с Михаилом Алдашиным


Михаил Алдашин. Автор фото: Мария Павлова


— В этом году фестиваль «КРОК» посвящен молодой анимации — фильмам выпускников и студентов киношкол. Насколько подходы разных школ сильно отличаются?

— По фильмам отчетливо видно, что есть школы, в которых больше занимаются искусством анимации, самовыражением и какими-то оригинальными вещами, а есть, где учатся — и хорошо, кстати, учатся — делать коммерческую анимацию с помощью классических и 3D-технологий. И с персонажами, наследующими, скажем так, внешние черты персонажей Disney и Pixar. То есть люди уже в процессе обучения заточены на то, чтобы работать в индустрии. Вот это — основное разделение, другого я не вижу.

Правда, стало меньше хорошего экспериментального, «ненарративного кино». Практически все в этом роде, что было прислано на селекцию, оказалось вторично, так что в конкурс мы почти ничего не взяли.

— С чем связано, что эксперимента стало меньше?

— Думаю, многие режиссеры уже знают, что «КРОК» больше интересуется традиционным, повествовательным кино, и шлют именно такие фильмы.

— Это разделение — на авторское и индустриальное — настолько существенно, что фильмы порой довольно сложно сравнивать друг с другом.

— Да, это хорошо видно по строению историй. Фактически студенты-индустриальщики делают свой короткий метр как трейлер полнометражного фильма. Очень хорошо работают с 3D, картинку делают красивую — пальчики оближешь. Уровень использования технологий очень сильно вырос. Я этому рад, что я могу тут сказать? Выпускные работы азиатских студентов — это такой уровень, что дай бог, чтобы у нас так большие студии работали. По титрам видно, что они и создаются с участием крупных студий, которые следят за тем, как эти ребята учатся.

При этом режиссер может выбрать и другой путь. Вот, например, Наталья Чернышева делает все фильмы одна, и там все очень просто нарисовано, почти ничего, а весь мир смотрит. И это становится большим волшебством, чем все компьютерные и коллективные работы, потому что у нее есть что-то, чего у них нет.

«Снежинка». Реж. Наталья Чернышева. 2012


— В российском анимационном сообществе активно обсуждался вопрос поддержки выпускников анимационных вузов. Чтобы они не попадали в вакуум после обучения и имели возможность снять следующий фильм.

— Большинство из них попадает в вакуум только из-за того, что им нечего показать после обучения. То есть ничего такого, про что хотелось бы воскликнуть: «Да! Вот кто нам нужен!» И так во всем мире: человек делает во время учебы то, что в итоге показывает его профессиональный уровень, от этого зависит его дальнейшая карьера. Уж точно не от наличия диплома.

— То есть можно говорить о кризисе местного анимационного образования? Есть ли сегодня какая-то поддержка студентов со стороны студий? Какие шаги, по-вашему, нужно сделать, чтобы средний уровень нашей анимации приблизился к тому, что мы видим на Востоке?

— Высшее образование — это все-таки самообразование в большей степени. Молодым людям достаточно понять, чему они хотят научиться, зачем, уточнить цель, и все изменится без постороннего вмешательства.

Что касается поддержки, то как студии могут это делать? Когда я работал на «Пилоте», то ходил и искал среди студентов ВГИКа художников и приглашал их на работу. Это поддержка? В этом смысле все студии поддерживают, но не всех. И это нормально. Если вы о «допобучении», то в школу-студию «ШАР» и к нам на курсы приходили доучиваться ребята после ВГИКа, что показательно. Хотя это не укор ВГИКу.

Если говорить об индустриальной анимации, то это система, где за нитку потянешь, и все поедет, весь чулок. Я не эксперт по восточной индустриальной анимации, но и так ясно, что все завязано на рынке. Пока всему миру будет дешевле переносить туда часть производственных процессов, отдавать туда большие объемы работы, Восток и будет развиваться. Это связано с разницей в стоимости жизни и прочей чистой экономикой. Надо ли и возможно ли к этому приблизиться — не знаю. Главное, чтобы не вышло боком, и мы не потеряли того, что имеем.

— Вы могли бы выделить какие-то особенности российской мультипликации, отличающие ее от зарубежных школ?

— Скорее нет, поскольку школ у нас несколько и они довольно разные.
Школа-студия «ШАР», например, создает более авторское, фестивальное кино. Причем, насколько я знаю, у некоторых чиновников «фестивальное кино» вообще чуть ли не негативную коннотацию имеет. Екатеринбургскую школу ни с чем не спутаешь, есть свой стиль. И у ВГИКа свой «почерк» есть, какой-то, я бы сказал, давнишний традиционный флер. Хотя люди сейчас учатся в мире, в котором нет никакой изоляции, ты можешь все что угодно смотреть, все что угодно пробовать. Но при этом многие вгиковские фильмы почему-то получаются довольно старомодными.

— В чем это выражается?

— Просто смотришь и думаешь: ну, это вроде лет тридцать назад сделано. Мне это трудно объяснить. Можно делать милое кино, детское кино, но свежесть изображения, свежесть изложения истории, какая-то новизна, острота, оригинальность, ощущение современности — этого не хватает. Особенно это касается работ продюсерского центра «ВГИК-дебют». Хотя фильмы полувековой давности при этом свежее свежего. Фильмы Эдуарда Назарова, Юрия Норштейна или Федора Хитрука — они такие.

«Хамелеон и бабочка» (Продюсерский центр «ВГИК-Дебют»). Реж. Дмитрий Морозов. 2015


— Многие патриотически настроенные продюсеры говорят, что наша мультипликация отличается от зарубежной «геном доброты».

— И Папа Римский говорил, что на советских мультиках надо воспитывать детей, учить доброте. Но он говорил все-таки о старых, советских фильмах.

— Значит каких-то национальных особенностей и зависимостей (от литературы, к примеру) не присутствует?

— Отчего же, присутствуют особенности, конечно. И зависимость есть. Но намного сильнее зависимость от восприятия анимации как зрелища исключительно для детей. Я про российскую анимацию. Раньше на детские фильмы сознательно возлагали воспитательную, дидактическую функцию. И анимация прекрасно с этим справлялась. Сейчас умением воспитывать фильмами обладают немногие. А пытаются чуть ли не все, потому что на это деньги дают, поощряют.

— Пять лет назад, когда Владимир Путин встречался с художниками анимации и обсуждалась ситуация на «Союзмультфильме», говорилось о том, что «Союзмультфильм» может, с одной стороны, стать площадкой дебютного фильма, а с другой — продолжить советские традиции хороших детских историй.

— Да, было такое. Отличная, правильная идея была.

— И вас позвали на должность художественного руководителя «Союзмультфильма». Насколько удалось за последние три года вдохнуть в киностудию новую жизнь?

— Ну, частично удалось. На студию пришло много новых, талантливых и ярких людей. Кроме производства мы занялись культурными проектами и просвещением, выставками. Довольно широко начали развивать новую программу, планы были большие, но сейчас их пришлось свернуть.

— В каком смысле свернуть? Студия вернулась к той точке, с которой начинала три года назад?

— Нет, это уже какая-то третья реальность. Или четвертая.

— А текущая ситуация на киностудии какая?

— Мне трудно сказать. Не знаю. На студии есть исполняющий обязанности директора, он что-то там делает. А меня не звали, не делились и не советовались.

— Вы при этом продолжаете быть художественным руководителем?

— Нет, я уволен. Сокращен. Еще в августе. Сначала вывели за штат под видом реорганизации, мол это временно. Был обещан договор, но нынешний и.о. директора студии Глеб Давыдов впоследствии отказался его подписывать. Очевидно, это связано с тем, что Давыдов, как он сам говорит, собирается сделать из «Союзмультфильма» русский Pixar. Судя по всему, его не интересует мой опыт. Ну что, бог в помощь.

— Студия в последние годы продолжала развивать альманах «Веселая карусель», известный еще с советских времен. Для работы над новыми сериями вы приглашали дебютантов?

— Конечно. И не только режиссеров, но и сценаристов, и художников. Хотя этот альманах возник полвека назад, сам формат вполне допустим и в наши дни. Заново что-то придумывать нам было не нужно, «Веселая карусель» — это бренд. Кроме дебютантов мы пригласили и лучших режиссеров — Алексея Алексеева, Марину Карпову, Дмитрия Высоцкого, Сергея Меринова, — чтобы они сделали такие «коротышки», украсили «Карусели» маленькими шедеврами.

— И какое будущее у «Веселой карусели» и остальных проектов студии?

— Не могу ответить. Сам пытался узнать, но из последнего разговора с и.о. директора не вынес ничего конкретного.

«Пык-пык-пык» («Веселая карусель» №39). Реж. Дмитрий Высоцкий. 2014


— Анимационная студия, по-вашему, вообще нужна государству?

— Я думаю, да. Иначе государство бы не заботилось о ней. Поручением Путина «Союзмультфильму» была передана вся коллекция фильмов, выделено новое здание и субсидии на модернизацию, и тут надо уточнить — для чего это всё? До недавнего времени мы считали и делали все для того, чтобы студия развивалась в направлении, которое обозначили в своем небезызвестном письме Путину наши прославленные мастера: Норштейн, Назаров, Хржановский и другие. То есть студия должна в первую очередь делать высокохудожественное зрительское кино, которое является и достоянием культуры, и предметом народной любви. Лучшие фильмы, которыми гордится страна и восхищается весь мир, были сделаны на государственной киностудии «Союзмультфильм». Этот факт важен. Вот и сейчас она должна быть мерилом качества и вкуса, образцом того, что называют искусством анимации.

«Союзмультфильм» — не просто ФГУП, а национальное достояние, культурный феномен, как и студия Диснея в своем роде. Этот опыт надо изучать и использовать. С самого начала главным для нас было правильно устроить студию, но из-за административной чехарды и указаний сверху что и как делать это не удалось. У меня такое ощущение, что там вообще нет людей, которые понимают, что такое «Союзмультфильм», чем он был и чем должен быть.

— Что из себя должна была представлять «правильно устроенная студия»?

— Правильно устроенная — это та, на которой разумно сбалансированы творческая и административная составляющие. Когда три года назад меня туда пригласили и директором был Николай Маковский, мы так и начали. Появились фильмы приличные, за которые не стыдно. Пусть не много, но на много денег не давали. И все равно нас заметили простые зрители и фестивали, все отметили резкое повышение качества фильмов. И они уже принесли студии более тридцати призов российских и международных фестивалей. Разве не было бы мудро всем сказать: «Вот, это работает, зафиксируйте. Так студия и должна развиваться. И не трогайте, дайте работать». А если пойдет халтура — это же видно по результатам, — то всех уволить и набрать команду получше. Разве это не есть, собственно, государственная политика?

— Было ли какое-то идеологическое вмешательство в содержание фильмов, которые вы делали?

— Нет, никакого, слава богу.
Во-первых, мы сами прекрасно понимаем, что можно, а что нельзя. Во-вторых, речь шла именно о продолжении лучших традиций «Союзмультфильма», всего, что несет в себе зерно подлинной красоты и добра. И я очень хотел, чтобы в новых фильмах было даже не зерно добра, а прямо буханка добра, целый каравай. Чтобы эти фильмы помогали жить.

Кроме того, мы не замыкались в рамках детского кино. Если появляются люди и хотят снимать другое, пожалуйста! Главное делать это талантливо. Когда Леня Шмельков начал сюжет для «Карусели» и стало очевидно — как-то не «карусельно» получается, то решили, что лучше сделать авторский фильм. И получился «Очень одинокий петух», в Берлин поехал и дальше по миру. Прокатчики его покупают, все смотрят, он стал одним из самых заметных фильмов года. Хотя были, конечно, и комментарии: «Что, они там с ума сошли на „Союзмультфильме“?» Многие считают, что кроме детского кино студия ничего не должна делать, но это не так. И было не так, в исторической перспективе. Студия всегда была полна многообразия.

«Союзмультфильм» должен быть, как я уже сказал, образцом качества в зрительском кино. Вот это словосочетание — «зрительское кино» — больше всего подходит для определения того, что «Союзмультфильм» делал и должен делать. Авторское зрительское кино, продолжающее традиции таких авторов, как Хитрук, Назаров, Норштейн, Котеночкин, Атаманов, Качанов и многих других. По-моему, это и есть тот самый «особый путь» российской анимации.

— Этот путь на студии можно восстановить?

— Да. Нужно, прежде всего, собрать коллектив, лучших позвать. И мы пригласили всех, кого знали, всех, кто может делать хорошее кино. И тех, кто здесь, и тех, кто уехал.

— А какие-то преференции от Минкультуры у студии были?

— По запускам — нет. Стояли за финансированием в общей очереди с остальными студиями. Часть проектов нам заворачивали, несмотря на то, что они прошли строжайший отбор худсоветом, в который входили Назаров, Норштейн, Петров, Носырев, Алексеев и др. То есть лучшие, талантливейшие, неподкупнейшие. Кто лучше них знает и может определить потенциал проекта? Можно ли мечтать о лучшей экспертизе?

— С авторским кино понятно. Но оно не приносит денег, а студии надо на что-то существовать. Что с сериалами и полным метром?

— Были и такие планы. Например, сериал, который уже идет по «СТС», «Три кота», стоял первым в списке наших проектов еще в 2013 году. Но в итоге его пришлось отдать другим продюсерам и извиняться перед режиссерами. Объяснить произошедшее я не могу. Это Кафка какой-то. Еще свой сериал предлагал Алексей Алексеев, знаменитый на весь мир режиссер, он копейки стоил в производстве, а прибыли сулил немалые. И эта история завяла.

— Почему?

— Потому что нужно нормальное продюсирование. Я бы сказал, талантливое. А у нас директор одновременно является продюсером, а это, извините, разные профессии. По сути, много чего нужно. Чтобы студия могла за счет собственных средств в любой момент запустить фильм в производство, потому что минкультовская процедура — очень долгая, из-за этого масса возможностей пропадает. На это должна была идти часть денег от доходов «Золотой коллекции». Это тоже было частью первоначального плана, за тем, повторю, коллекцию и вернули. Кроме того, мы не могли работать с зарубежными режиссерами. Почему в театре, в цирке — везде можно приглашать иностранцев, только в анимации нельзя? В игровом кино звезд-актеров приглашать можно, а нам режиссера пригласить нельзя. У нас была бы уже гора первоклассных фильмов!

— Придя на студию, вы создали на ней режиссерские курсы.

— Это не моя идея, тоже один из пунктов программы наших мастеров. Год назад, при директорстве Андрея Добрунова, мы наконец организовали молодежное творческое объединение, отобрали талантливую молодежь, начали занятия и производство альманаха «Велосипед» из минутных фильмов. Штук десять начали. Пока готовы два, и они уже получили призы на «КРОКе». Неплохое начало. Но плохой конец. Курсы я свернул, вести их не с кем, все педагоги уволены новой администрацией. Точнее, их настоятельно попросили «по собственному», как у нас обычно делается.

— А что с остальной командой, которую вы привели на студию?

— Тоже почти все уволены или вынуждены были уйти. Могу сказать, что это были редкие кадры, отборные люди. Мне очень жаль.

— Свой собственный фильм в ближайшем будущем не собираетесь снимать?

— На «Союзмультфильме», как вы понимаете, не буду. А так возможностей достаточно. И было много, но я все отложил, студия была важнее.

— Реанимация «Союзмультфильма» возможна?

— С 2011 года студия содрогается, пытаясь ожить. Теперь новый виток. В декабре вроде бы должен быть конкурс на должность директора. Но на сегодня я не могу назвать ни одного достойного кандидата. То есть я могу назвать, но все они шарахаются при одном слове «Союзмультфильм». Ума не приложу, с чего бы… Странно, да? Скажу напоследок, что на студии нужен квалифицированный администратор с вменяемой программой развития и профессиональной командой. И главное, это должен быть авторитетный, опытный и знающий человек, кандидатура которого устроит и политическое руководство страны, и профессиональное сообщество. Если этого не будет — всё.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить