Мария Кувшинова
Мария Кувшинова

Немецкие 90-е: «Быстро и без боли»


В этом году на Каннском фестивале Фатих Акин представил документальный фильм Отбросы в райском саду о том, как свалка мусора убивает деревню его предков на востоке Турции.

В июне 1973-го журнал Spiegel написал: «Турки идут — спасайся, кто может», через месяц в Гамбурге, в семье недавних иммигрантов, родился Фатих Акин. «Быстро и без боли» — его первый полнометражный фильм, снятый за два года до окончания Гамбургской школы изобразительного искусства.

Кинематограф вошел в XXI век обновленным и мультикультурным, Европа превратилась в плавильный котел, а Гамбург всегда был таким, и Акин оказался одним из тех, кто рано (и громко) начал говорить о проблеме идентичности от первого лица.

Герои его дебютной картины — турок Габриэль, серб Бобби и грек Коста — вместе выросли на злых улицах портового города, не думая о том, как их народы воют друг с другом на карте и в учебнике истории. Габриэль выходит из тюрьмы с твердым намерением туда не возвращаться и попадает прямиком на турецкую свадьбу. Завязка почти анекдотическая — Акин (сам он в фильме играет философствующего продавца марихуаны) часто начинает с комедии, чтобы рассмешить и обезоружить зрителя, а после наносит удар, резко сгущая краски. Взросление — это труд и аскеза, знает более опытный Габриэль; его друзья ищут легких путей и находят легкую смерть, быстро и без боли.

В конце девяностых это фильм (как и все кино вообще) воспринимался в контексте Тарантино; быстрый ритм, флэшбэки, криминальный сюжет, музыка превращали его хлесткий этнический поскриптум к «Криминальному чтиву». Сейчас, через 15 лет, очевидно: начиная со своей дебютной работы, Акин снимает фильмы о возвращении домой. О попытках и невозможности возвращения. Габриэль, выросший в Гамбурге, мечтает уехать в Турцию, туда же стремятся герои «Головой о стену» (2004) и «На краю рая» (2007). В «Душевной кухне» (2009) режиссер возродит послевоенный жанр немецкого кино — «хаймат» (Heimat — поэтическое слово для обозначения родины); в этих фильмах конца сороковых растерзанная нация пыталась заново обрести себя.

Едва ли не единственным способом вернуться домой у Акина становится музыка. Саундтрек «Быстро и без боли» разрывается от этники и хип-хопа, Коста перед смертью поет на греческом, «Головой о стену» включает музыкальные интерлюдии, сам Акин в 2005-м снял документальный фильм о музыкальной культуре Стамбула — «По ту сторону Босфора». Музыка, как и кино для Акина — попутчик в погоне за мечтой. В этом году на Каннском фестивале он представил документальный фильм «Отбросы в райском саду» о том, как свалка мусора убивает деревню его предков на востоке Турции. Габриэль в финале «Быстро и без боли» обретает дом или иллюзию дома, для Фатиха Акина поиски продолжаются.

Я знаю, что про меня будут говорить. Что я выношу сор из избы и зарабатываю на этом деньги — будто можно заработать на документальном фильме, ха.
Отбросы в райском саду. Реж. Фатих Акин, 2012

Фатих Акин: «Проблема в том, что я не говорю по-турецки»

Фатих Акин около пяти лет собирал материал о том, как на востоке Черноморского побережья Турции разрушается деревня его предков, в которой люди десятилетиями зарабатывали рыбалкой и производством чая. Сейчас среди холмов, окружающих деревню, находится гигантская свалка непереработанных отходов, загрязняющих и воду, и чайные плантации. Документальный фильм Акина «Отбросы в райском саду» (Polluting Paradise) в мае впервые показали во внеконкурсной программе Каннского фестиваля (лауреатом которого он стал в 2007 году, получив приз за сценарий фильма «На краю рая»). После каннской премьеры с режиссером встретилась Мария Кувшинова.

— Почему вы выбрали именно эту деревню?

— В 2005-м году я приехал в Турцию, готовился к съемкам фильма «На краю рая». Сказал отцу: «Отвези меня туда, где родились твои родители». Он привез меня в Чамбурну, родную деревню моего деда. Это на самом востоке побережья, рядом с грузинской границей. Плюнешь — попадешь в Грузию.


— В каталоге фильма написано, что предки Боба Дилана тоже были из этих мест.

— Да, я сам удивился. Бабушка с дедушкой у него перебрались из Трабзона (Трапезунд, причерноморский город в Турции — прим. ред) на Украину, а потом в Минессоту. У него это в мемуарах написано, в «Хронике».


— Иногда ваш фильм становится документальным хоррором. Вы это специально?

— Ага, ага. Вы имеете в виду дохлую собаку среди гор мусора, от которой осталась только челюсть с глазами, и их выедают мухи? Да, это ужастик. (Шепчет) Хор-рор, хор-рор, хор-рор.


— Проблема мусора — это проблема развивающихся или неразвитых экономик?

— Не совсем. У нас в Германии все еще есть переизбыток ядерных отходов. Их просто очень глубоко в землю закапывают. Но никакой вторичной переработки не происходит, все это остается с нами и продолжает фонить. У развитых индустриальных стран своего дерьма хватает, возьмем хотя бы Японию, Фукусиму.

У нас в Германии все еще есть переизбыток ядерных отходов. Их просто очень глубоко в землю закапывают.
Отбросы в райском саду. Реж. Фатих Акин, 2012

— Вы занимались только Турцией или изучали проблему в других странах?

— Изучал, да. Читал много публикаций. Но я не могу назвать себя экспертом. Черт его знает, как они справляются с этим в Скандинавии. Не ждите от меня, что я скажу: так, надо делать, как в Исландии. В фильме есть кадр: грузовик выгружает мусор на свалку, и мне кажется, что это похоже на акт дефекации. Я понял, что мусор — это дерьмо нашей цивилизации. И в этом смысле человечество — еще ребенок, который не научился пользоваться горшком. Ты вот эти чиновники, они ведут себя как дети: «Что это у тебя в штанах, обкакался?» — «Ничего у меня нет». Нам надо учиться содержать себя в чистоте — нам, как обществу, всем людям.

Раньше ведь как было, до индустриальной революции? Я помню, у моей бабушки не было в доме обоев, она стены газетой обклеивала. Или на рынок придешь, а там никакого полиэтилена — все тебе в бумагу заворачивают, или в ту же газету. В разные ненужные банки бабушка сажала цветы. Вот это действительно переработка отходов, вторичное использование. А сейчас? Всего так много, все так дешево. Мы выкидываем пластиковую тару, и чего мы ждем? Что вырастет дерево с бутылками кока-колы?


— И вы знаете, как изменить ситуацию?

— Да, снимая таки вот, например, фильмы.


— Вы правда верили, что сможете остановить свалку мусора в этой конкретной деревне?

— В начале — верил. В глубине души знал, что ничего не выйдет, но верил. Наивно, да? Делать такое кино — значит, противостоять государству, очень мощному государству. Никто не остановится первым. Они наносят удар, я наношу удар, они отвечают, я снова отвечаю — и вот я в Каннах, показываю свой фильм. Но война не окончена.

Я понял, что мусор — это дерьмо нашей цивилизации. И в этом смысле человечество — еще ребенок, который не научился пользоваться горшком.
Отбросы в райском саду. Реж. Фатих Акин, 2012

— Были еще какие-то сложности во время производства фильма, кроме политических?

— Сложным был отбор материала: его было слишком много. Что оставить? На чем сделать акцент? Проблема еще в том, что я не говорю по-турецки, поэтому все разговоры надо было переводить.


— Вообще, ситуация довольно двусмысленная — вы не гражданин Турции, и вы снимаете фильм о турецких проблемах.

— Я знаю, что про меня будут говорить. Что я выношу сор из избы и зарабатываю на этом деньги — будто можно заработать на документальном фильме, ха. Но я настоящий патриот, потому что защищаю землю своих предков.


— У вас в фильме очень въедливые дети, которые донимают вопросами чиновников и вообще явно лучших взрослых разбираются в проблеме.

— Да, дети — это надежда. Стоит мужик и бубнит: «Это не вредные отходы». Даже мой сын, ему шесть лет, он читать не умеет, сказал: «Дядя врет». Детей не обманешь.

 

Материалы по теме:
Михаил Ратгауз о немецком кинематографе нулевых

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить