Страх. Время. Кино
Утопия. Как можно заниматься изобразительным, пластическим и самым тактильным видом деятельности (чтобы не тревожить слово «искусство») в пространстве, где молодые люди, чьи родители стояли в очередях за молоком, завязывают и разрывают половые отношения посредством социальных сетей, а в 23 года открывают счета пенсионных накоплений?
Когда Карл Теодор Дрейер помещал в кадр Марию Фальконетти в фильме «Страсти Жанны д’Арк» и давал ей указания, известные ему одному, он создавал тело ее сумасшествия. Когда Мария Фальконетти сходила с ума во время съемок фильма Карла Теодора Дрейера, она отчетливо слышала его голос.
После мрака свет. Реж. Карлос Рейгадас, 2012
Волчица, которая рвет свою жертву, не думает об этой жертве. От нее невозможно оторвать глаз. Так же как невозможно оторвать глаз от человека, который по горло в воде, или от рожающей ребенка женщины. Все эти объекты производят на свет определенную материю. Она и есть материя для кино.
Кино ловит эту странную материю. Оно позволяют преобразить хронологическое время во время «иное». Это «иное» и есть время жизни. Оно соединяет человека со своим лицом. Человек, который пребывает во времени обычной жизни, не может лицезреть «объекты» кино. Он может любить фильмы, которые позволяют ему «убить время». Но он не может позволить себе прикасаться к «иному» времени. Возможно, он ощущает опасность, что время его жизни изменится, и перейдет в иное время, которое есть время «не его жизни» и, может быть, и не жизни вообще, и тогда ему придется войти в контакт со своим лицом. Объект, который боится соединения со своим лицом не может являться материей для кино. Человек, в котором не течет «иное» время, не может являться объектом для кино. Этот человек умело истребляет лицо из пространства, в котором он есть. Он заполняет пространство мертвыми вещами, как сырость заполняет грибком выцветшие стены старого дома. Трубы заводов плотно насыщают небо дымом, и человек не может услышать зов. Ни этот человек, ни окружающее его пространство не могут являться материей для кино. Возникает система, защищающая себя от «иного» времени и тайны своего лица. А умение защищать себя от своей тайны является одним из важнейших умений современного человека. Задумываться об этой тайне неудобно и невыгодно. Подобные мысли порождают ненужный ворох противоречивых ощущений и, самое страшное, сжигают почти все так бережно выхоленные «смыслы» и «цели». Это может спровоцировать встречу со своим лицом, а это именно то, что для человека страшнее смерти.
Отец Хозяин. Реж. Паоло Тавиани, Витторио Тавиани, 1977
Равно и любовь способна поработить человека так же, как и течение «иного» времени. Любовь и есть это иное течение, она соединяет с лицом, делает ничтожным все прочее и является силой, подчиняющей человека. Человек боится любви. Она меняет состав крови, и дыхание приобретает несвойственный ему ритм. Когда человек со страху стремиться взять ее под контроль, она превращается в мутный осадок. Как только человек хочет обезопасить себя от последствий любви, от возможности испытать крах ее потери, он моментально теряет возможность подчиняться этой силе. Стремясь обезопасить себя, он теряет способность в ней «быть». И тут он теряет «иное» время. Тот, кто боится любви, недостоин ее. Тот кто боится «иного» времени, не получает его. Вышедший с этой территории лишается возможности обрести «потерянное время».
Лезвие ножа касается горла ягненка. У хозяина ножа крепкая рука и крепкие челюсти. У него нет страха и нет совести. Потому что до ножа была молитва. Когда до ножа молитва, она сводит челюсти и убивает страх.
Человек волен обезопасить себя. Пребывание в «ином» времени, как и пребывание в любви, опасно тем, что необъяснимо. Это время наполнено тревогой и темнотой. Эта темнота манит. Странное ощущение противоречия желаний моментально включить свет и остаться в темноте, задержав дыхание, всматриваться во мрак и прислушиваться к каждому шороху. В темноте все чувства начинают работать сильнее. И несмотря на то, что страх этот является единственной живительной силой существования такого слабого и глупого существа, как человек, он все равно стремиться себя обезопасить. Покой важнее чувства. Ясность предпочтительнее темноты. Тревога изгоняется. И ровное успокоение обволакивает сознание, как теплый плед обволакивает сытое тело после горячего душа.
Страсти Жанны Д Арк. Реж. Карл Теодор Дрейер, 1928
Возможно, смысл кино состоит именно в поиске лиц, осанок, фигур, мест, в которых течет «иное» время. Время тревоги и беспокойства. Время звучания голоса. И это время кино.
