«Представление»: Nothing is true, everything is permitted
СЕАНС – 68
Когда лондонский гангстер Чез (Джеймс Фокс, в ту пору восходящая звезда британского кино) по‑крупному продинамил своего босса, он решил делать ноги, но сначала некоторое время отсидеться по‑тихому. И в результате оказался в районе Ноттинг‑Хилл, у дома 81 на Поуис‑Сквер, где на пороге стояли — явно не первый день — молочные бутылки, а в ящичке неподалеку торчали шляпки каких‑то весьма необычных грибов. Внутри Чеза ждал Тернер (его играл Мик Джаггер, для которого «Представление» стало первой работой в кино, хотя фильм и вышел в прокат уже после «Неда Келли» Тони Ричардсона), угасшая рок‑звезда, перверт‑анахорет, обеспокоенный исчезновением своего внутреннего демона (Остин Пауэрс называл это «моджо»), и две его подружки, суккубы‑либерти Фирбер (Анита Палленберг) и Люси (Мишель Бретон). Довольно скоро Чез понял, что выбирать между Фирбер и Люси нет никакого резона, а грибы и в самом деле очень‑очень необычные.
Самим фактом своего существования фильм умудрился изменить глобальную оптику.
Заказывая Дональду Кэммеллу и Николасу Роугу «Обманщиков» (так первоначально должен быть называться фильм), воротилы из Warner Bros. рассчитывали на «Вечер трудного дня» (1964), только не с битлами, а с роллингами. «Да только, — как пелось двадцать лет спустя в одной психоделической детской песенке, — вышло по‑другому. Вышло вовсе и не так». С момента завершения съемок до выхода фильма в прокат прошло два года, его перемонтировали как минимум трижды: не указанный в титрах монтажер Фрэнк Маццола оттачивал на нем стиль, пришедшийся ко двору на следующих картинах Кэммелла. И все равно в проявочной конторе авторам предложили не тратиться, а сразу отправить свое творение в мусорное ведро. Фрустрированные зрители на тестовых показах покидали залы дружными рядами, а в Санта‑Монике на закрытом показе в марте 1970 года жену какого‑то продюсера попросту стошнило. И было от чего. Даже первая половина фильма, обещавшая в меру эксцентричную гангстерскую драму, была смонтирована по актуальному на тот момент методу cut‑up, который на бумаге практиковали Уильям Берроуз и Брайон Гайсин. А когда дело доходило до псилоцибиновой кульминации, святых выносить было уже поздно. Для пущей достоверности Дональд Кэммелл на площадке поощрял артистов к свальному греху, употреблению тяжелых наркотиков. К съемкам первой половины были привлечены консультанты из настоящих гангстеров. Посетивший съемочную площадку уорнеровский ревизор с ужасом констатировал: «Господи, да там даже вода из‑под крана была грязной!»
Но плоть плотью, а дух духом — и тут фильм являл не меньшую разнузданность. Из‑за пресловутых грибов было бы неудивительно обнаружить отсылки к Кэрроллу (в том же 1968‑м свет увидела предельно однозначная классика drugsplotation «Алиса в Стране Кислоты»), но участников «Представления» интересовали совсем другие книжки и персонажи. В первую очередь основатель ордена ассасинов Хассан ибн Саббах и Хорхе Луис Борхес, которого обильно цитирует Тернер и чей портрет возникает на экране ближе к финалу. Из‑за каждого угла выглядывали мохнатые уши Великого Зверя, Алистера Кроули. Отец режиссера, поэт Чарльз Ричард Кэммелл, имел дело с Кроули в середине 1930‑х годов, но основным связующим звеном тут служил, разумеется, Кеннет Энгер, главный оккультист и телемит мирового кино и по сей день. За два года до «Представления» Энгер хотел снимать Мика Джаггера в роли своего «Люцифера восставшего» (этого не произошло, но зато Озириса сыграл не кто иной, как Кэммелл), в 1968‑м он путешествовал с роллингами по Индии, еще через год Джаггер записал саундтрек к фильму Энгера «Взывания к моему демоническому брату».
Продираясь сквозь этот странный фильм сегодня, впору уверовать, что без черной магии тут и впрямь не обошлось
1968 год «Представление» провело на полке. А сразу после выхода отправилось в гетто «не для всех». Самим фактом своего существования фильм умудрился изменить глобальную оптику. Понятны отсылки к знаменитой сцене в ванне в «Страхе и ненависти в Лас‑Вегасе» Терри Гиллиама или в «Мечтателях» Бернардо Бертолуччи (действие обоих фильмов происходит как раз в 1968‑м), но подчас кажется, что флюиды «Представления» пронизывают и работы тех, кто о «Представлении» слыхом не слыхивал. Отблески его величия падают на «Ты и я» (1971) Ларисы Шепитько, на соловьевскую «Черную розу…» (1989), даже на «Арбитра» (1992) Ивана Охлобыстина.
Продираясь сквозь этот странный фильм сегодня, впору уверовать, что без черной магии тут и впрямь не обошлось, а в несуществующем доме 81 на Поуис‑Сквер как минимум с Миком Джаггером на самом деле произошла некая пугающая и весьма убедительная трансформация. Или, что точнее и страшнее, ничего больше никогда не произошло. «Ты комичный чувачок, — говорил Чез Тернеру в одном из эпизодов. — Занятно будет посмотреть на тебя в пятьдесят». Достаточно посмотреть на любое недавнее фото Джаггера, чтобы с полным на то основанием перефразировать: не «в пятьдесят» — а «через». Nothing is true, everything is permitted.
