О Владимире Сорокине
СЕАНС – 59/60
С Володей произошла в каком-то смысле драматическая история. На протяжении жизни он был фигурой отталкивающей — в смысле, что сам отталкивал реальность как некое тотальное общее место. Из этой физической энергии возникали его тексты. Реальность, по законам физики, в лице большей части аудитории отталкивала его. Положение аутсайдера по отношению к мейнстриму было им выбрано сознательно, выдерживалось с вниманием. Вкус, слух, лексическая и житейская брезгливость по отношению к общим местам, включая общественные, к любой неартикулированности, всегда были одними из его определяющих качеств.
Писатель как рабочий инструмент языка превращается во что-то вроде лопаты для уборки снега летом.
Затем был написан «День опричника», и спустя какое-то время он совпал со временем. Местное начальство занялось экранизацией его прозы в объеме и цвете, но в результате получился колоссальный провал: воплощенный в жизнь роман оказался в этой режиссерской трактовке чудовищной пошлостью. Зато экранизация оказалась тотальной. Реальность, которую он всю жизнь отталкивал, как боксерскую грушу, в результате прогнулась и приняла созданную им форму. Одним словом, он совпал со временем, превратился в «писателя-пророка».
Но это должность, приличествующая поп-фигуре. Для любого талантливого автора совпадение с эпохой — опасное испытание; это как стать жертвой тотальной пандемии с неопределенным прогнозом.
Русский язык, слава богу, жив — но, чтобы жить, он должен что-то описывать.
Сегодняшняя реальность — это главный вызов языку, потому, что она в нем не нуждается. Она возникает и дается в ощущениях первой сигнальной системы и не требует второй. Писатель как рабочий инструмент языка превращается во что-то вроде лопаты для уборки снега летом.
Говорят, сейчас никому не пишется. Надеюсь, что Сорокин справится со временем, или оно выпустит его, и он продолжит свою работу.
