Белые ночи, тихие воды
СЕАНС – 61
Почтальон Алексей Тряпицын перебирает старые фотографии и излагает свою краткую биографию. «Тут на свадьбе у брата, и одновременно в армию меня тут призвали. Здесь мы ремонтом дома занимаемся — плохие бревна выкинули, новые завели. Ну, здесь чего-то вроде начинал семейную жизнь, недолго, и распалась. Это сосед, утонул, бедняга, из-за водки. Здесь я хозяйством занимался, еще держал корову, давно-то дело было. О, тут явно боролся с проклятой водкой, победила — то ли пою, то ли ругаю кого, непонятно чего тут». Затем отправляется в отделение 164294 «Почты России» Архангельской области, собирает письма, газеты и пенсии и объезжает на моторной лодке села Кенозерья. Иногда по ночам ему является серый кот, молчит и смотрит на него своими карими глазами.
Фильм снимался в поселках Вершинино, Косицыно, Зихново, Поча, Усть-Поча, Конёво — так и хочется произносить названия вслух, ведь один этот перечень — такая же поэтическая, грубая проза, словно написанная Платоновым автобиография Тряпицына. В его воспоминаниях есть какое-то очень бережное отношение к прошлому. Ровно так же Ася Клячина показывала фотографии своей семьи и всегда стоявшую в уголке икону прадеда. В сценарии сцена прописана не была, Ия Саввина жила в избе реальных Клячиных, которые ей и рассказали о родственниках, а она примерила их воспоминания на свою героиню. В «Белых ночах почтальона Алексея Тряпицына» сценария не было вовсе, а главный герой — не вымышленный персонаж, а настоящий служащий почты, за жизнью которого следил Андрей Кончаловский. Почему именно почтальон? Он единственный, кто соединяет маленькие деревни, расположенные по берегам озера, до них можно добраться только на лодке. Тряпицын — последний, кто выполняет медленную работу цивилизации, привозя пенсии и газеты, структурирует время, делит его на день и ночь. «— Вот, Тимка, школу закончишь, в почтальоны тебя возьмем. — Да ну, скоро этой почты вообще не будет. Кому она нужна, сам говорил, что писем давно уже никто не пишет. — Вот помрем мы все, тогда почта и не нужна будет».
Кончаловский открывает фильм воспоминаниями Тряпицына, возможно, потому, что существование его героев в «Белых ночах» утоплено в безвременье, где прошлое все время прорывается в настоящее. В первой же сцене Тряпицын подходит к однокласснице Ирине и дергает ее за волосы, как когда-то в детстве. Или в кадр попадают похороны умершей во время съемок бабушки, которую провожают словами: «От нас уходит эпоха социалистического романтизма, достойным представителем которого была Анна Дмитриевна Капустина». Почтальон ведет мальчика Тимку в давно закрывшуюся школу, где он учился. Опустевшее мертвое здание, превратившееся в руины. Показывает класс, где они разучивали наизусть советские песни, и пытается напеть пионерскую песню «Взвейтесь кострами», но запинается, слов уже не вспомнить. Ее сочинили в 1922 году — примерно в это же время в киргизский аул приехал красноармеец в дебюте Кончаловского «Первый учитель». Он рубит многолетний тополь, своими руками превращает бывшую конюшню в школу, а жители ее сжигают. Сто лет разделяет действие «Первого учителя» и «Белых ночей» — и только валяющаяся на полу створка двери напоминает о том сочетании идеализма и колоссальной жестокости, с которым насаждалось образование.
Тряпицын вспоминает и другую песню — про Чебурашку и день рождения, которую пьяный Степан пел, прыгая в лужу, в «Курочке Рябе» — продолжении «Истории Аси Клячиной, которая любила, да не вышла замуж». Клячина — в исполнении заменившей Ию Саввину Инны Чуриковой — в финале обращается к зрителю с монологом: «Правда, чего наша деревня изменилась-то за последнюю тысячу лет? Решительно ничего. Какие были, такие и есть. А вот возьмите травку-то, и снегом ее порошит, и дождем, и градом, а она все такая, не меняется, все вверх растет. Она и была травка, она и тысячу лет назад была травка, она и сейчас травка». Насколько же неполным был бы охватывающий столетие режиссерский проект Андрея Кончаловского без «Белых ночей почтальона Алексея Тряпицына». Если сложить все его фильмы вместе, то получится иллюстрация сокрушительной работы времени. Замечательная швейцарская писательница Катрин Колом описывала, как «время застигает врасплох», а русская революция превращает «золото в клочки бумаги». Мы видим, что социалистический романтизм, знаменитые лагерные воспоминания из «Аси Клячиной», танцы на пепелище предприятия младокапиталиста Чиркунова в «Курочке Рябе» — и снег, и дождь, и град — все позади. Разве что иконка у одноклассницы Тряпицына стоит ровно в том же углу.
Соседство современности и безвременного пространства работает на создание странной, сновидческой атмосферы
Что осталось? Первое, что ошеломляет при просмотре, — ощущение какого-то колоссального, неохватимого взглядом, непознаваемого мира. Сколько километров между Кенозерьем и селом Безводное, в котором мы видели на фоне гор, пастбищ и озера маленькую плачущую фигурку Аси Клячиной, обращенную спиной к камере? Кончаловский насыщает «Белые ночи» дальними планами, где человека практически не видно за громадой лесов и Кенозера. И монтирует с крупными планами — муравья, мухи, водомерки. В начале есть завораживающий проезд Тряпицына на моторной лодке, который мог бы длиться, наверное, все полтора часа. Сквозной визуальный мотив: по вечерам все остаются в одиночестве, смотрят телевизор, укладываются спать. Я не до конца понимаю, как технически была организована эта съемка. Видимо, Кончаловский договорился с героями, что в их комнатах оставят работающие камеры. Эти интимные кадры очень точно задают самое главное: «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» посвящен людям, оставшимся наедине с самими собой и махиной жизни, пугающее давление которой обычно прячет от нас городское существование. Это фильм о незнакомой нам стране — России, где нет государства и власти (редкое исключение — начальница отделения почты в городе Мирный и генерал на космодроме).
У всех героев фоном работает телевизор. Из модного шоу доносится «более лучшего», идет реклама Экспоцентра на Красной Пресне. В «Асе Клячиной» так же читали газеты про какой-то очень далекий мир, пытаясь понять, что такое НАТО. Гораздо ближе Красной Пресни — совсем неподалеку от Кенозерья — находится космодром Плесецк, откуда в воздух взмывают ракеты. Опять же в «Клячиной» так мимо села проезжали танки — просто потому что рядом с ним находился танкодром. Это соседство современности и безвременного пространства работает на создание странной, сновидческой атмосферы. Почтальон приносит соседкам программу передач. Они замечают, что по «Культуре» покажут фильм «Мужчина и женщина», который они видели двадцать лет назад и мечтают пересмотреть. Этот показ становится для них волнующим событием; есть что-то очень вдохновляющее в случайном подтверждении того, как кино о далеких Париже и Довиле можно пронести через всю жизнь.
Единственный известный мне российский фильм, родственный «Белым ночам почтальона Алексея Тряпицына», — документальная картина Олега Морозова «Следующее воскресение», завершенная в 2008 году после десяти лет съемок в Калининградской области. Там тоже есть это ощущение незнакомой России, вывихнутой из временного потока. Замечательное совпадение: эпиграфом к своей ленте Олег Морозов выбрал «Умереть, уснуть, уснуть и видеть сны…» из монолога Гамлета. Кончаловский тоже обращается к Шекспиру, завершая «Белые ночи» цитатой из «Бури»: «Откуда эта музыка? С небес? С земли? Теперь она умолкла?» (и речь здесь не только о «Реквиеме» Верди, иногда слышимом за кадром). В «Буре», возможно, чаще, чем в других пьесах Шекспира, упоминаются сновидения: «Сон — лучший утешитель». О желании забыться однажды говорит сосед Тряпицына: «Вот там где-то за горизонтом жизнь такая, не знаю, сиреневая, алая, ну, хорошая, а подходишь вблизи — такая же серая». Почтальон заканчивает диалог по-чеховски прозаическим вопросом: «Картошку-то начал копать?».
И сегодня ведутся бесконечные разговоры о том, что же такое реальность, поддается ли она камере и как ее запечатлевать
Работая над «Асей Клячиной» Кончаловский находился под влиянием Бунюэля и хотел насытить фильм сюрреалистическими образами: «В этом мире мальчик лет шести мог в кровь избить мужика палкой, дед мог встать из гроба и проститься с оплакивающими его родными, петух мог взлететь на голову деда и стоять на ней, словно бы явившись сюда с картины Шагала». На монтаже он отказался от такой эстетики, отголоски которой уже различимы в «Курочке Рябе». Например, когда эта курочка вдруг увеличивается в размерах и вступает в разговор с Клячиной. Но в этом слишком много было кинематографа, т. е. умышленного. А в «Белых ночах» мы видим, как само пространство Кенозерья порождает волшебство и сказочную атмосферу (так же, как и прорастающие из этой фактуры не придуманные диалоги, будто бы позаимствованные из классической русской литературы). Один из самых запоминающихся героев — детдомовец Колобок — так сжился со своим прозвищем, что на вопрос, как он ушибся, лаконично отвечает — «Кувыркнулся». Он же совершенно обыденно рассказывает про знаки с того света. Люди в «Белых ночах почтальона Алексея Тряпицына» словно живут в окружении духов из «Бури», сродни которым и являющийся Тряпицыну кот. Возможно, самая красивая сцена фильма — Тряпицын рассказывает мальчику Тимке, как в детстве они дразнили водяную ведьму Кикимору, и отправляется вмести с ним на ее поиски в заболоченную чащу. Ровно так же в только что победившем в Локарно «От предшествующего» Лав Диаса крестьянин водил приемного сына охотиться на сказочных горных голубок, которых не видел много десятилетий.
«Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» — действительно, синхронны самому смелому и живому кинематографу последнего времени. Так снятая в 1967 году «История Аси Клячиной» наследовала шедеврам нового кино, которое жаждало вырваться за пределы декораций в поисках не описанных и не снятых пространств. Такими были «Земля дрожит» (1948) Лукино Висконти, «Бандиты из Оргозоло» (1960) Витторио де Сеты, «Перемена жизни» (1965) Паулу Роши. Этот живительный роман с реальностью во всем мире уже не прерывался, а у нас он завораживал только Кончаловского. Ведь и сегодня ведутся бесконечные разговоры о том, что же такое реальность, поддается ли она камере и как ее запечатлевать. А он же просто уехал на пару месяцев в Архангельскую область и с маленькой съемочной группой, минимальным бюджетом, поддаваясь импровизации, снял фильм, не имеющий аналогов в современном российском кино — фильм, которого нам так не хватало. Для кинематографа нулевых такой картиной была «Молодость на марше» Педру Кошты.
«Какое счастье было поддаваться жизни со всем великим богатством ее подробностей!», — писал Андрей Кончаловский в книге «Возвышающий обман». В «Белых ночах» только два актера, играющих не себя, а придуманную роль. Ожидающая отъезда в город одноклассница Тряпицына Ирина (Ирина Ермолова из «Коляда-Театра») и мальчик Тимур Бондаренко, по сюжету ее сын. Они лишь немного направляют действие фильма. Персонаж Ирины задает очень тактичный и тонкий намек на любовную линию, а Тимка — чем-то подобен нам, зрителям — ему Тряпицын показывает свою жизнь. Единственное «остросюжетное» событие в плавном течении действия — кража мотора от почтовой лодки, тоже совершенно не запланированная авторами. Но эта сцена принципиальна, поскольку она показывает, как добро и зло уживаются в этом мире. Как и еще один комичный и в то же время пугающий мужчина, который все время грозится кого-нибудь зарезать.
Есть в этой попытке соединить в одном кадре людей, живущих вместе и в то же время порознь, какая-то редкая щедрость, подлинный человеческий масштаб, наконец, то самое чувство красоты
«Люди, которые стремятся к красоте», — так говорил про своих героев Олег Морозов. Один из самых сложных, противоречивых мотивов «Бури» — именно стремление к красоте, умение ее прочувствовать. Ей подвластен даже уродливый раб Калибан, злодей, который вдруг произносит следующие слова: «Остров полон звуков — и шелеста, и шепота, и пенья; они приятны, нет от них вреда. Бывает, словно сотни инструментов звенят в моих ушах; а то бывает, что голоса я слышу, пробуждаясь, и засыпаю вновь под это пенье. И золотые облака мне снятся. И льется дождь сокровищ на меня… И плачу я о том, что я проснулся».
Кончаловский завершает «Белые ночи» постановочным, очень «кинематографичным» планом, будто бы снятым в противовес упоминавшимся «скрытым» ночным съемкам. Отдельно стоить отметить изобразительное решение картины: оператор-постановщик Александр Симонов и оператор Андрей Валенцов смогли создать пронзительное, сотканное из волшебных пасторальных пейзажей и выверенных светотеневых рисунков нетронутой природы пространство — каждый кадр в цветовом и цветотональном плане проработан точно. Для последнего кадра Кончаловский собирает всех героев на барже и снимает, как они плывут сидя вместе, плечом к плечу. Есть в этой попытке соединить в одном кадре людей, живущих вместе и в то же время порознь, какая-то редкая щедрость, подлинный человеческий масштаб, наконец, то самое чувство красоты. Следствие этой щедрости и редкого для отечественного кино масштаба — умение увидеть человека. «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» — и есть эта самая баржа, полуторачасовое путешествие на которой знакомит нас с этими людьми — способными быть настоящими кинематографическими героями, о которых мы бы никогда не узнали, не будь этого фильма. В черновой версии, когда еще не были готовы финальные титры, этот план длился и длился очень долго — и хотелось, чтобы он вовсе не прекращался. Последняя фраза фильма — «Вроде пенсию платят и в магазинах все есть, а люди все равно нервные». И еще им бывает очень страшно, только Тимка пока этого еще не знает, а Тряпицын об этом молчит, показывает ему водяную ведьму Кикимору.
Читайте также
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо
-
Отменяя смерть — «Король Лир» Сергея Потапова