Под doc
Несмотря на единство художественного метода, расстояние, отделяющее «Я тебя не люблю» от «Я тебя люблю», огромно. Неважно, что оба проекта стали результатом одного и того же эксперимента, в ходе которого Расторгуеву и Костомарову удалось найти действенный и радикальный способ стереть границы между режиссером, зрителем и героем до полной неразличимости. (Метод действительно увлек зрителей и киноведов куда больше, чем результат; это видно хотя бы по рецензиям, в которых огромное внимание уделяется производственным тонкостям и особенностям.)
«Я тебя люблю», при всей его неровности, а может, как раз благодаря ей, дарил своему зрителю редкое ощущение подлинности. Сбивчивый, не желающий назначить ни одного из своих героев главным, фильм именно благодаря методу сохранял ощущение целостности. Он держался на достаточно ветвистом сюжетном каркасе, сложность которого скрывала от глаз четко выстроенную драматургию. Рука автора пряталась под густым слоем витального материала, внезапно прорвавшегося на большой экран и дезориентировавшего зрителя.
В «Я тебя не люблю» авторское начало, напротив, обнажено, хотя авторы здесь не только Александр Расторгуев и Павел Костомаров, но и героиня Вика. Поступки героев мотивированны, сюжет драматически выстроен и выверен ничуть не меньше, чем в любой другой снятой менее экзотическим способом мелодраме. Режиссеры монтируют из документального материала именно жанровую историю, сводя отношения героев, да и их самих по большому счету, к типичной схеме. Молодая девушка выбирает между двумя парнями, один из которых романтичен и любит поговорить о любви, а другой прост в обращении, надежен и способен устроить свою жизнь. В этом, собственно, и заключается история, которая держится за счет интонации, умело передающей комичность повседневности.
В картине есть невероятно ироничная сцена, которая расставляет все точки над i. Мама гадает Вике на картах. И эти как будто случайные карточные предсказания за счет интерпретации родительницы обращаются в назидания и советы. Взяв в союзницы судьбу, всевидящую и объективную, мама, по сути, пытается срежиссировать жизнь своей дочери. Не карты же рассказывают Вике о том, кто больше ей подходит и что надо бы попить валерьянки. Мамин опыт перенимают и Расторгуев с Костомаровым, которые вполне очевидными, пусть и не лобовыми методами пытаются направить свое детище в верное русло.
Недаром критики гадают, какие сцены в фильме досняты специально для развития сюжета. Хотя степень вмешательства в историю не то чтобы ясна. По заданию или нет, Вика всегда играет перед камерой. Она исполняет роль Вики. Да, это ее жизнь, но от позерства и наигранной неестественности ей уйти не удается. Героиня неизменно представляет себя камере. Действительно, когда камера находится у тебя в руках, забыть о ней невозможно. К тому же герой-оператор сам выбирает, когда начинать и когда заканчивать съемку, контролируя тем самым исходный материал. Ничего случайного, незапланированного гарантированно не проникнет на экран.
Даже непостановочные сцены несут на себе отпечаток игры. И это тоже помогает авторам выстроить внятную историю. Упростить. Они задают откровенно ироничную последовательность эпизодов: Вика снимает спящего первого возлюбленного, потом себя, сочиняющую стихи про вечную любовь, потом встречу и поцелуи с возлюбленным номер два. Получается романтическая комедия. Это открытая манипуляция реальностью. Еще более явно она проявляется в том, что режиссеры порой обрывают героев на полуслове, не давая им проговориться о том, что не столь однозначно, и выйти за пределы отведенной им роли-функции.
Тем не менее самым большим достижением этого эксперимента становится обновление понятия «герой кинофильма». Режиссерам удалось создать кино с логичным сюжетом и одновременно с живым, непознаваемым героем. Ведь это даже не импровизация, не актер-любитель: от Вики удалось добиться того, чего никогда не удалось бы добиться от вымышленных персонажей. Сколь бы тщательно сценарист ни выписывал характер, придуманный киногерой всегда будет познаваем. Герои же Расторгуева и Костомарова совершенно реальны, подлинны. А познать человека подлинного — почти невыполнимая задача.
Просмотр «Я тебя не люблю» оставляет странное послевкусие: неясно, по каким критериям судить картину. Если расценивать фильм как мелодраму или романтическую комедию, она кажется чересчур бессобытийной, излишне подробной в части изображения быта. В свою очередь, для документальной драмы картина слишком однозначна в оценках. То, что в одной системе координат кажется недостатком, в другой является если не достоинством, то обязательной составляющей.
Красота документального кино состоит в том, что оно неизбежно пытается освободиться от рамок, преодолеть границу экрана. Стремление показать жизнь как она есть, не упрощая, не вырывая из контекста, как можно бережнее перенести ее на экран, не растеряв всей сложности, и составляет его суть. «Я тебя не люблю» присваивает документальную интенцию, но при этом не собирается выбираться за границы, определенные жанром ромкома. Это срежиссированная и предсказуемая ироничная игра с документальным материалом. Художественное кино пытается имитировать реальность, документальное — выдавать себя за нее, а Расторгуев и Костомаров в «Я тебя не люблю» — имитировать документальное кино.
Читайте также
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Лица, маски — К новому изданию «Фотогении» Луи Деллюка
-
Высшие формы — «Книга травы» Камилы Фасхутдиновой и Марии Морозовой
-
Школа: «Нос, или Заговор не таких» Андрея Хржановского — Раёк Райка в Райке, Райком — и о Райке
-
Амит Дутта в «Гараже» — «Послание к человеку» в Москве
-
Трепещущая пустота — Заметки о стробоскопическом кино