Географическое открытие
Географ глобус пропил. Реж. Александр Велединский, 2013
Считывать культурные коды во время просмотра фильма Велединского легко и приятно, это очень культурное кино. А если еще и роман Алексея Иванова прочитать, можно уже и в кинотеатр прийти с готовыми костылями восприятия. Мающийся интеллигент. Кризис среднего возраста. Школьная драма. Роман воспитания. Контекстов в литературе и кино хоть отбавляй, недаром уже в самых первых откликах и вопросах на пресс-конференциях поминали и «Утиную охоту», и «Полеты во сне и наяву», и «Доживем до понедельника», и «Пацанов».
Но авторы фильма «Географ глобус пропил», с пониманием и даже сочувствием относясь к костылям и понимая их неизбежность, уверенно разворачивают историю вечного кризиса интеллектуального героя, все никак не могущего завершить не то свое воспитание, не то чужое, в новое русло.
Виктор Служкин в книге Иванова погружен в стихию несобственно-прямой речи (переходящей в сцене похода в прямую) и описывает мир двумя способами: книжными сентенциями и «народными» прибаутками. С одной стороны, «кто за ляжки, а мы за фляжки», а с другой: «Что значит исправить свои ошибки? Изжить в себе веру в людей? Самые большие наши ошибки — это самые большие наши победы». И т. д.
Географ глобус пропил. Реж. Александр Велединский, 2013
В фильме Велединского ламентации и побасенки затушеваны и отодвинуты, а лишенный внутренних монологов географ расцветает на глазах и с блеском демонстрирует исключительные таланты: встрять в историю и выкрутиться из нее, стремительно отбить реплику и тут же огрести, удачно удрать и неудачно спалиться… Герой Хабенского — герой веселый, дурацкий, пьющий, не удачливый, не сказать, чтобы не переживающий по этому поводу, но искренне считающий, что все это — не повод ныть и не быть счастливым. Именно со счастьем у всех отечественных рефлектирующих и мающихся героев до сих пор были несовместимые противоречия.
Ирония против уныния, нелепость против высокопарности, неприкаянность против успешности. Авторы и герои не боятся вообще ничего: ни быть неправыми, ни быть смешными, ни пустить сентиментальную слезу, ни посмеяться над святым. Чего стоит сцена на качелях: с одной стороны, прямая цитата из «Полетов во сне и наяву», прошибающая и героя, и зрителей до мурашек, лирическая до пошлости, трогательная до слез. С другой — пародия на нее, не дающая забыть, что происходит на самом деле: взрослый алкоголик на детской площадке, скрипящий в ночи детской качелькой, персонаж знакомый и несимпатичный. И когда герой вылетает с качелей в кусты, отражаясь на стене дворового гаража тенью падающей кометы, зал накрывает хохот — благодарность за комичный выход из неловкости сочувствия, за иронию сосуществования мечты и действительности, за мгновенное зрительское подключение к ситуации.
Географ глобус пропил. Реж. Александр Велединский, 2013
Нелепость, невзрослость, ироническое остранение вообще оказываются универсальным способом разрешения ситуации и универсальным анестетиком, о каких бы событиях ни шла речь. Сцена, в которой герой выясняет, что лучший друг и жена героя влюблены друг в друга, происходит в школьной кладовке: водка разливается по стаканам случайно оказавшимся в походной раскладке половником, а при появлении завуча друзья, даром что взрослые дяденьки, прячутся в палатке, как школьники. Драматургия в выигрыше: герои страдают взаправду, но не делают из этого трагедии, как это ни парадоксально звучит.
Вот этот дар — страдая, не делать из страданий трагедии и уметь чувствовать счастье, несмотря ни на что — и есть, на мой взгляд, главное открытие этого героя. Виктор Служкин мается не как Гамлет, Печорин, Обломов или Зилов, хотя не вспомнить их, может, и невозможно. Он мается, как мается каждый обычный человек, когда что-то не вытанцовывается, и обаяние верхоглядства и внутренней легкости делает его неотразимым и непотопляемым в море житейском.
При этом авторам удается не впасть в другую крайность — поэтизацию взрослого раздолбая, — и для этого пригождается другая линия, школьная. Что такое школьный учитель в отечественной традиции? Это, с одной стороны, человек в футляре, стремящийся убить все живое, а с другой — умный и тонкий нравственный наставник, который может, конечно, заблуждаться на дороге истины, но все же точно знает, что должен учить добру, беречь детей на тернистом пути и вести к свету. Служкин не то что не вписывается ни в одно из амплуа, он вообще находится за пределами этих координат. Его поединки с классом — смешные и жуткие, а главное — такие же дурацкие, как и все, что он делает; в них нет ни победителей, ни побежденных, и пока все остается в стенах школы, никакого особого поворота не предвидится.
Географ глобус пропил. Реж. Александр Велединский, 2013
Так бы и шла эта жизнь, спотыкаясь и пританцовывая, обрастая трагикомическими обстоятельствами и запутываясь все больше, если бы авторы не выдернули героя с учениками вон из цивилизации и не вытряхнули бы их вместе с катамараном в воду, посреди скал и лесов, без единого человека по периметру. В книге поход Служкина с учениками эпичен, как плавание аргонавтов: грозы и снежные бури, голод и холод, кровавые сражения с местными за последнюю поллитру и развалины церквей и сталинских лагерей, а также превращение Градусова в командора и разрешение жгучей взаимной влюбленности Географа и ученицы Маши, трагическое и целомудренное. Иванов даже переходит к повествованию от первого лица, чтобы дать выход бесконечным лирическим волнам, накрывающим героя то от водки, то от страха, то от любви, то от бессилия.
Авторы фильма, убрав большую часть приключений и откровений, сосредоточились на главном: жизнь продолжается, какими бы экстремальными, либо, наоборот, тоскливыми обстоятельства ни были. Худо-бедно, коряво и нескладно, продираясь сквозь реальные и метафизические препятствия, катамаран движется по реке и сюжету, а герои все растут и растут. Каждый эпизод, каждая ситуация разрешается движением вперед: роли распределяются, чувства воспитываются, водка превращается в березовый сок, кучка зеленых подростков побеждает чудовище Долган и, пройдя инициацию, срывает у публики аплодисменты. Драматургия жизни и кино устроена по одним и тем же правилам, и катарсис тому доказательство.
Финал фильма и книжки и схожи, и противоположны. Героя, конечно, после этого похода из школы выперли — по фильму потому, что любимые и благодарные ученики не преминули выложить в youtube ролик про эскапады Географа под гениальную песню про мертвых детей, — и это еще одна ироническая версия событий, случившихся в фильме. Но если в романе одинокий Служкин выходит на балкон, выпивает одинокую бутылку портвейна, подаренную ему благодарными двоечниками, и перед ним расстилается «ледяная пустыня одиночества», то в финале фильма никакого одиночества нет: ни экзистенциального, ни житейского. Нищета и неприкаянность все та же, денег нет ни на портвейн, ни на сигареты, но ничего, можно и чайку покурить, не трагедия. Поразительно, что это не трагедия и для тех, кто рядом и кому по ситуации положено страдать. И пусть жена кричит разные «Достал» и «Поспи на кресле», она все равно научилась с ним жить и привыкла, а дочка так и вовсе счастлива. Семья, друзья, даже кот — все на месте, пусть и за кадром, а ученики даже прибавились. Причем прибавились не столько потому, что в походе случился катарсис, а потому, что привыкли, как к любому человеку, и почувствовали его своим. Бывший хулиган и будущий командор Градусов так и говорит: «Я сначала вас ненавидел, а потом привык», — потому что в его жизни просто стало на одного своего человека больше.
Географ глобус пропил. Реж. Александр Велединский, 2013
Вообще привычка — важное в фильме слово и дана точно свыше. На вопрос Маши: «Почему Вы смерти боитесь?» — Служкин отвечает: «Жить привык», и это самое точное, что он может сказать о себе. А еще он может убедить всех, кто с ним знаком, что в этом невысоком существовании нет ни тоски, ни скуки, ни несчастья, ни беды, а смысл жизни — в самом факте существования. Никто из его предшественников на это бы не согласился и с таким ответом бы не справился.
Это редкое и долгожданное кино: умное, остроумное, точное, умелое, ясное, смешное, чувствительное, энергичное. Каждая сцена построена сложно, но воспринимается просто, и от компетенции и желания зрителя зависит, на каком уровне восприятия остановиться, и всем комфортно. Когда несостоявшаяся любовница Кира произносит разоблачительный аналитический монолог про то, как Служкин убил трех зайцев умело выстроенной интригой и всех (своего друга, жену и ее самое) точечно раскусил, а мы при этом видим, как он пытается отковырять диванную подушку, чтобы соорудить ложе страсти, а потом примоститься в получившуюся дырку, чтобы ответить на телефонный звонок — то совершенно точно понимаем: с одной стороны, герой действительно человек тонкий и добрый и понимает, кому как лучше будет жить, больше, чем кто бы то ни было, а с другой — совершеннейший шут гороховый, и представить его плетущим сети демоном не только невозможно, но и сама мысль об этом делает эту сцену еще смешнее, хотя это, казалось, уже невозможно.
Географ глобус пропил. Реж. Александр Велединский, 2013
Сцена сплава, напротив, построена как настоящий триллер: дети внизу, приближаются к водовороту долганского переката, а он, опоздавший учитель, наверху, бессильный, цепенеющий от ужаса и вины, мечущийся по самой кромке скалы, и камера разрывается между ними, и зрителя захлестывает двойная петля страха. Но одновременно тот же зритель, сам того не замечая, постепенно начинает чувствовать, что там, наверху, страшнее, чем в самом водовороте. Просто потому, что смотреть и не быть в состоянии что-то изменить ужаснее, чем нестись по перекату и отбиваться от скал. И когда он, зритель, окончательно очухивается, то может, по желанию, различить в этой сцене еще один обертон: это и к жизни относится. Если смотреть со стороны, то страшновато, а если самому жить — то ничего так, продраться можно.
Велединский и его команда сделали в некотором смысле идеальное кино. Там есть все, что должно быть: страсти и мордасти, любовь и дружба, наблюдения и приключения, пейзажи и разговоры, чувства и мысли, ирония и правда, страх и смех, мастерство и талант. На открытии «Кинотавра» была разыграна небольшая опера, в которой замученный ожиданием Зритель спел целую арию, обращенную к киношникам: «Снимите мне нормальное хорошее кино». Похоже, он дождался.
