Гордей Петрик
Гордей Петрик

«На краю света»: Апокалипсис типичный


 

 

Индокитай. Война. 1945 год, но это, кажется, не так уж важно. Французский солдат Робер Тассен (Гаспар Ульель) выживает в очередной резне, где теряет брата, и игнорируя здравый смысл, снова встает в строй. Каждый день здесь находят отрубленные головы и изрезанные тела своих. И все же жизнь идет размеренно: алкоголь льется рекой, военные операции до неприличия редки, и у каждого есть полулегальные рабы на попечении. Но Роберт желает отомстить за брата, которого измучил полумифический вождь Ва Бин.

Недалеко от военной базы — усадьба, в ней — сильно пьющий писатель (Жерар Депардье), возможно, рассказчик, нашедший в Робере родную душу. Еще ближе — барак, в нем молодая проститутка с желтым тигром на майке. Робер влюбится в нее до безумия. Последствиям болезненной влюбленности по-своему посвящен каждый фильм Гийома Никлу. «Конец» был страшным сном, навеянным смертью жены главного героя, которого играл Депардье. В экранизации романа Дидро «Монахиня» любовь к представлениям о свободе была доведена до одержимости. Страсть программно сводила с ума в «Частном деле» или «Долине любви». В новом фильме любовь, конечно, отвлекает от мести. Но может обнулиться только при смене военных площадок — этим так принципиален часто утрированный военный фон.

 

 

«На краю света» ценен ощущением мимолетности: герой Гаспара Ульеля давно не мальчишка и отдает себе отчет в том, что война, возможно, — последнее, что он увидит. И хотя, успокаивая друга, он фальшиво произнесет: «Все будет по-прежнему», — в разговоре с писателем проговаривается, что не надеется больше увидеть мать. Единственный друг Робера, будто сошедший с обложек мужских журналов, перед смертью признается ему в любви. Панику нагнетает отсутствие среди сослуживцев соотечественников. Дело тут не в расизме, по статистике военного времени каждый второй «желтый» может вогнать нож в спину — колониальная система рушится.

 

 

С темой войны Никлу работает впервые, но как отличник обращается к классике воинственного антимилитаризма, «Апокалипсису сегодня». Душа Робера переживает метаморфозы, пока горит тропический лес, а с каждым новым упоминанием таинственный вождь Ва Бин, которому он должен отомстить, все больше напоминает полковника Курца. Изрубленные жертвы его легионов разложены по лесу пиктограммами. Скальпы развешены на сучьях. Но головы не пугают, потому что отрезаны идеально ровно. Лучшая характеристика «На краю света» прозвучит абсурдно: он — идеально собран. И снят, очевидно, взвешенным человеком, возможно, дошедшим до нирваны. Каждый герой отвечает своей — Депардье у Никлу в третий раз — драматургической функции: пугает, соблазняет или наводит на внезапную мысль. В моменты критической кульминации действие обрывает черный экран, маркирующий конец эпизода. В солдатских поселениях туман и часто идет дождь. Огромные листья качаются по ветру. По реке проплывают лодки, напоминающие гондолы. В миниатюрных клетках сидят большеглазые вьетнамские мальчики. Стены зданий модно облуплены. Солдаты любят купаться и норовят оголиться при любом подходящем случае. Пенисы у всех — аккуратные. Щетина — однодневная. Форма — чистая, без единого пятнышка. Такой мир обеспечивает Робера идеальной площадкой для мизансцен. С ним удобно взаимодействовать. В сюжете все не менее лаконично: от любви герою оставлены муки, желание показано натуралистичными сценами секса и мастурбациями соседей по нарам. После одной из ссор загорается лес. Или начинается ливень. После секса режиссер акцентирует внимание на полнолунии. Природа словно подстраивается под неразговорчивого Робера. Тут где ни заплачь — выглядеть будет эффектно. Каждый кадр — хоть в рамочку.

 

 

«На краю света» можно было бы назвать «типичным», но такой типичности практически не бывает. Обычно кто-то обязательно заиграется, сделает шаг влево или шаг вправо, затеряется в образах, поставит не ту песню, или предпочтет Гаспару Ульелю Луи Гарреля. А кино Никлу продумано: автор отвечает на каждый из поставленных им вопросов — от внутреннего значения мести до модной полиамории. Вопросы бытийные решает финал: после полуминутного затемнения уже прошлогоднее действие вписывают в эпилог дневника героя Жерара Депардье. После войны его отремонтированном поместье собираются все оставшиеся в живых герои.

Я помню, как смотрел предыдущий фильм Гийома Никлу дома в странной пиратской озвучке, и с появлением финальных титров картавящий голос за кадром начал объяснять сюрреалистичный финал. Подобного послесловия не хватает «На краю света». Дело не в излишней сложности (такого режиссер в принципе не готов допустить), а в том, что система односложных ответов по-настоящему ничего объяснить не способна. Война — зло, настоящая любовь — вечная, месть — мера вынужденная и ни к чему путному не приводит, — всё это прописные истины. Идешь после фильма домой по ночной московской улице и ищешь интерпретации посложнее. С целью избавиться от горечи подтвердившихся опасений.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить