Полегче стало
Половину полнометражных конкурсных работ завершающегося «Кинотавра» составляют дебюты. Да еще и «Майор» у Быкова второй — считай, дебют. Да и Велединский семь лет ничего не снимал, так что его мускулистая экранизация романа Алексея Иванова вполне проходит по категории второго рождения.
Интимные места. Реж. Наташа Меркулова и Алексей Чупов, 2013
Честно говоря, совершенно неинтересно, кто получит и кому похлопают. Уходя с последнего показа, картины «Небесных жен луговых мари» Федорченко, которую очень трудно анализировать критически в силу неимоверного обаяния героинь, напевов и пейзажей, не хочется уже возвращаться в Зимний театр, чтобы сверять личные непрофессиональное впечатления с решениями жюри. Вроде бы нельзя сказать, что этим летом в Сочи мы увидели гениальное кино. Что какой-то конкретный фильм стал вехой (кроме разве что «Интимных мест», но не совсем по кинематографическим причинам, так что не считается). Думаю, никто из авторов и не претендовал в этот раз на фаустианские или прометеевы высоты. В кулуарах много говорили об уклоне в жанровое кино, о малобюджетных импровизациях, об очередном буме киноадаптаций литературного материала. По факту так и есть. «Майор» — это же боевик, «Интимные места» — это же ромком, «Отдать концы» — это же деревенская комедия, а «Географ глобус пропил» — это же Хабенский.
Однако, если по отдельности представленные работы производят просто хорошее впечатление, то вместе они — все-таки взрыв. Ну, или сдвиг — если вы обладаете более спокойным темпераментом, чем автор этих строк. Молодая кровь определила настроение
Отдать концы. Реж. Таисия Игуменцева, 2013
Вот и герои комедии Таисии Игуменцевой «Отдать концы» сели за стол, накатили по маленькой в темноте последней ночи, взбаламутив напоследок все нерешенные вопросы своей жизни, но… так и не трахнуло. Вовсе не потому что всё обман и истерика, а потому что ожидание конца — это отчаянная реакция на большие жизненные перемены, которые приходят не в один момент, а давят нас медленно, как беспрестанно барабанящий дождь. Ожидание смерти амортизирует этот травматичный переход из одной эпохи в другую, от фланели к юбкам по колено, от дебатов по вопросу судов присяжных к атомным бомбам, от века девятнадцатого к веку двадцатому или от века двадцатого — к тому, который есть у нас теперь. Ощущение, что перемена полностью оторвет тебя от прошлого, настолько невыносимо, что легче думать, будто этот разрыв произойдет буквально, что тебя, твой дом, твою культуру, все, что ты любишь, разорвет на части. Кажется, лучше так, чем забвение или предательство. Это чувство захлестывало зрителя, когда Жюстин возилась с альбомами Брейгеля и Караваджо. Но прошел год-другой, и вот деревенскую интеллигентку Нину, вылавливающую из воды диски с фильмами Тарковского и братьев Дарденнов, воспринимаешь иначе. Диски плывут себе, плывут, это печально, но жизнь самой Нины и возможность ее нового счастья представляется намного более важными вещами. Героев маленькой деревушки, изобретательно обставленной предметным миром, напоминающим далекий отголосок то ли фресок Гринуэя, то ли чудачества американских «независимых», не убивает ударной волной. Но само ожидание сдвинуло их с привычных мест и позволило встречать уже реальные перемены во всеоружии. На фоне мирового потопа и леденеющей долины они заново учатся любить, прощать, драться, забывать и выживать. И получается это у них немного игрушечно, сказочно, как в добродушных французских комедиях, но основная мысль, вложенная в уста Нины, из суицидальной училки превратившейся в боевую прекрасную даму, не кажется переслащенной: «Подумать только, сколько всего нужно пережить человеку, чтобы он смог ощутить мгновение счастья».
Майор. Реж. Юрий Быков, 2013
И вправду очень много. Непримиримость и сентиментальность, которыми мы так гордимся, делает этот путь к моменту счастья еще тернистее и длиннее. Мы упрямые, нас так просто не купишь. И верить в завтра так просто не заставишь. Потому мы и соль земли.
Но если уж даже столь мрачные существа, как российские режиссеры, готовы искать в себе и своих героях что-то вроде надежды, то и мы неизбежно — рано или поздно — ее отыщем. Если можно найти способ превращения архетипического Служкина в социально адаптированного, почти счастливого человека (при этом не вынимая его из чеховско-вампиловской парадигмы), то и мы, наверное, можем придумать свою версию сближения с людьми. Если можно увидеть майора полиции, насмерть сбившего ребенка, человеком, а не чудовищем, то, значит, в нас есть еще что-то, кроме гнева. Если можно показать мир пастельно-интимных переживаний так, что зритель вспоминает о своей психологической невинности, значит, советское воспитание и привычка замалчивать и драматизировать все подряд потенциально излечимы.
В «Диалогах» двое среднестатистических тридцатилеток мужского пола на пятиметровой кухне всерьез рассуждают об индивидуальных человеческих запахах. Орешки кешью, копченая колбаса, все такое. Такие разговоры — человеческие, медленные, почти прустовские, пусть и ведущиеся на жаргоне Южного Тушино, — действительно могут случаться, стоит только одной из сторон преодолеть порог первичной неловкости, — мысль эта настолько фантастична и увлекательна, что сама кинематографическая ткань (в случае «Диалогов» невеликой выделки) растворяется и теряет значение.
Диалоги. Реж. Ира Волкова, 2013
Главное, физика такое позволяет. Оказывается. А если физика позволяет, то даже ослабленное чувство жажды жизни найдет себе дорогу и заново научит рассказывать истории. Две измученные долгом и стыдом, но выжившие женщины на фоне северного сияния; девушка, стоящая на холме и возвещающая всей округе, что она «заневестилась» — все эти финалы, которые раньше мы бы посчитали сентиментальным вздором, теперь проработаны и поданы так, что не подкопаешься. Мир не стал добрее или проще, но вот люди подумали, настроились на конструктивный лад, поискали в себе какие-то зацепки, и отчего-то полегчало. Если в Зимнем театре много смеются, хлопают и свистят после жизнеутверждающих реплик, то в рядовых полупустых кинозальцах, где жизни все-таки больше, и подавно прокатится гул и грохот. И пусть этот безразличный к внешним обстоятельствам стоический оптимизм дался авторам нелегко, пусть где-то пришлось приврать, передавить, подскользнуться на банановой кожуре, пусть впереди черти что, но главное уже переломилось: самый страшный момент расставания с прошлым пережит. Завтра наступило. С чем я вас и поздравляю.
Читайте также
-
Близкие контакты — Итоги XXII «Духа огня»
-
Айаал Адамов: «Наш мир — это вихри ветра или треск костра»
-
«Идите в задницу» — Кураторы и режиссеры о петербургском независимом кино
-
«Сначала неудачник, потом куратор» — О фестивале невидимого кино
-
Высшие формы-2023 — Зрительское голосование
-
Фестиваль «Внутри»: «Мы учимся шизофрении и доверию»